Когда мы говорим о неоязычестве в нашей стране, мы чаще всего обсуждаем его, как некое самостоятельное явление. Также, почти всегда в поле нашего внимания оказывается лишь один его вид: нативизм (от латинского слова “nativus” – “родной”), претендующий на реконструкцию дохристианских верований древних славян.
В этом кратком докладе я попытаюсь обозначить место нативизма в широкой палитре всевозможных неоязыческих сект и группировок, а также описать его не как отдельный феномен, но как часть международного оккультного антихристианского движения New Age.
Уже в конце ХХ века в странах западной цивилизации New Age стал самой распространенной религиозной системой, претендующей на охват всех аспектов жизни человека и позиционирующей себя как работающая и действенная альтернатива «устаревшему» и «отжившему свой век» христианству – атрибуту уходящей «Эры рыб», на смену которой приходит восходящее солнце «Эры водолея». New Age вырастает из трех корней: спиритизма, теософии и молодежной контркультуры 60-х гг., точнее, из присущих ей духовных экспериментов с галлюциногенами и восточными медитативными практиками. Для New Age – широкоохватного аморфного движения, состоящего из самых разных сект, групп, сообществ, а также просто людей, разделяющих некоторые элементы его идеологии, характерен самый широкий эклектизм и синкретизм. Тем не менее, самые разнородные элементы все же соединяются в причудливых комбинациях единой пестрой мозаики. Это происходит за счет проповедующей относительность истины инклюзивистской неоязыческой идеологии, на которой базируется все движение. Отличительная черта нью-эйджевского неоязычества – это попытка вытеснить из общественной жизни западной цивилизации все следы христианства, т. е., своего рода исторический реваншизм.
Современное неоязыческое движение с претензией на восстановление древнего дохристианского наследия началось с викканства – одной из форм современного ведьмовства, основанного оккультистом и эзотериком Джеральдом Гарднером (1884-1964) в 50-х годах ХХ в., объявившего о возрождении религии древних кельтов – друидизма. Другие формы современного нью-эйджевского ведьмовства включают в себя так называемое “Ведьмовство фери» (включающее в себя элементы гавайского язычества, вуду, сказок о феях, Каббалы, африканского этнического язычества, тантризма и гностицизма), основанного Виктором Андерсоном в тех же 50-х годах; и радикально феминистское «Дианическое ведьмовство», основанное в 70-х годах Сусанной Будапешт.
Ведьмовство является всего лишь одним из «путей» нью-эйджевского неоязычества. Другие «пути» – это прочие формы неодруидизма, неошаманизм, церемониальная магия, реконструкторство, часто связанные с последним эллинский и римский политеизм и нативизм скандинавских и славянских народов, а также анимизм, оккультный экологизм и т. д. Довольно большое количество людей не принадлежит эксклюзивно ни к одному из этих направлений, создавая собственный эклектический неоязыческий винегрет, причем они могут входить в группировки и секты с авторским коктейлем из расхожих идей, либо придерживаться собственного индивидуального «пути».
Викканство (или неодруидизм), созданное Гарднером и доработанное в следующих поколениях, является сегодня одной из наиболее известных и распространённых форм неоязычества, даже при том, что в нем отсутствует централизация, а учение может весьма заметно различаться в отдельных организациях. Общие элементы, присущие всему викканству – это дуотеизм (наличие мужского и женского божеств) и экологизм (часто женское божество соотносится с Матерью-Землей). Также единым для всего викканства остается его символ – пентакль (вписанная в круг пентаграмма), который с середины 90-х годов был включен в США в список почитаемых общенациональных религиозных символов. Примерно тогда же викканство получило в США официальный статус, позволившей ему иметь своих капелланов в армии, тюрьмах и больницах.
В России Викка существует достаточно давно и обычно воспринимается как одна из разновидностей неоязыческого нативизма. 30 апреля 2011 года в России был официально зарегистрирован первый викканский ковен «Ковен Ивовой Лощины» в г. Ижевск Удмуртской республики.
Кроме него у нас в стране функционируют «Союз Виккан России» и российское отделение «Международной Языческой Федерации», а также существует множество различных незарегистрированных викканских ковенов и общин. Идеология этих групп сильно различается даже в пределах Викки.
Нативизм (греческий, германский, славянский и т. д.) отличается от викканства по нескольким параметрам. Последнее появилось в послевоенной Англии, было создано в 50-е годы и несет в себе следы сильного влияния западного эзотерического движения – от Блаватской до Кроули с добавлением церемониальной магии и фольклорных изысканий. Нативизм, в свою очередь – продукт соединения американской контркультуры 60-х годов с феминистическими и экологическими движениями 70-х, а также с историческим реконструкторством и основанными на фэнтезийной литературе ролевыми играми. Идеологи нативизма описывают его как синтез исторического вдохновения с современной креативностью, который, разумеется, сильно различается в каждой данной группе или секте. В отличие от рядовых членов движения, которые могут верить в историческую достоверность той или иной реконструкции, лидеры нативистских сект, как правило, хорошо представляют синкретический характер своих учений и отдают себе полный отчет, что их «традиции» не более полувека, а то и меньше.
Сами они разделяют историю язычества на три периода:
Палеоязычество, т. е. изначальные племенные религиозные воззрения Европы, Африки, Азии, Америки, Океании и Австралии, в том виде, в котором они практиковались как единые системы поклонения и практики. Из ныне существующих традиций нативисты относят к ним индуизм (но только такой, каким он, по их мнению был до начала влияния на него ислама в XVI в.), даосизм и синтоизм.
Месоязычество – так называются религии, возникшие в качестве попыток воссоздать то, что их основатели считали палеоязыческой верой, но которые подверглись сильному влиянию (осознанному или бессознательному) монотеистического мировоззрения христианства, иудаизма или ислама. К этой категории идеологи нативизма относят масонство, розенкрейцерство, африкано-латиноамериканские синкретические системы вроде вуду, сантерии, кондомбле, макумбы и т. д., нео- и пседоиндуистские секты, подвергшиеся влиянию христианства или ислама (самая известная из них – это «Общество сознания Кришны») и ранние (1940-1950 гг.) викканские организации.
Неоязычество – этим словом обозначаются религии, созданные после 1960-х годов, как попытки соединения того, что их основатели считали лучшими достижениями разных типов палеоязычества с современными идеями «Эры Водолея». Отличительная черта этого типа язычества – нарочитое дистанцирование от любой формы монотеизма, в первую очередь – христианства.
Среди нативистских культов – еще более разнообразных и разрозненных чем викканство и в целом все ведьмовство – можно выделить следующие направления (перечисляю лишь те, которые присутствуют в нашей стране): Асатру (германское неоязычество), прибалтийское неоязычество (Ромува и Диевтуриба), армянское солнцепоклонничество, эллинско-римское неоязычество, алтайский бурханизм, якутский неошаманизм и славянское неозычество. Для всех этих групп характерны следующие общие черты:
Политеизм (в отличие от викканского дуотеизма), причем божества могут быть личностными, а могут и восприниматься как персонифицированные силы природы.
Экологизм, переходящий в поклонение природе. Большая часть обрядов совершается под открытым воздухом вне урбанистической обстановки. Это, впрочем, не исключает техническую продвинутость некоторых разновидностей нативизма, даже получивших наименование «техноязычества».
Магизм, оккультизм и вера в работу с «энергиями», например, с «энергиями Земли», «личными психическими энергиями» или с «энергиями четырех элементов» (земли, воды, воздуха и огня). Это также может быть «энергия космоса» или вообще некоего «космического энергетического или информационного центра», который, будучи безличным, является источником всех стихийных божеств – также безличных или персонифицированных (зависит от конкретной секты). Космическим энергиям обычно соответствуют некие «места силы» на земле, возле которых нативисты стараются проводить свои обряды, основанные как на солнечных, так и на лунных циклах и к которым устраивают свои паломничества.
Однако, обычный человек не умеет работать с энергиями и обращать их на пользу себе, так что он должен довериться кому-нибудь более искусному (магу, жрецу, шаману, волхву и т. д.), который поможет ему добиться таких желанных результатов как благосостояние, исцеление от болезней и защиту от неблагоприятных воздействий. Подобное умение «работы с энергиями», достигаемое через заклинания и ритуалы, и называется «магизмом». Жрец Скотт Каннихем поясняет: «Заклинание – это обычный ритуал, с котором сознательно используются разные инструменты, цель четко сформулирована (в словах, образах или в сознании), и энергия перекачивается, чтобы принести нужный результат». Причем магизм, как верят адепты, может использоваться как для помощи конкретному человеку, так и для причинения вреда другому. Последнее включает в себя не только сглаз и порчу, но и так называемые «бесконтактные боевые искусства», «астральное карате» и т. д.
Элементы индуизма, такие как карма, чакры (иногда именуемые «энергетическими центрами»), аура и т. д. Сюда же относится особое почитание Вед, провозглашающихся базовой священной книгой человечества.
Мифологизм (гиперборейство, арийское происхождение славян, Атлантида и т. д.), опора на фейковые источники (в нашем случае «Славяно-Арийские веды», «Велесова книга» и т. д.), конспирология и теория заговора, тесно связанные с созданием альтернативных исторических повествований и систем.
Гуманизм и человекобожие. Как заявила одна из видных британских неоязычниц Марго Адлер: «Духовный путь, если он не ведет к застою, должен приводить к пониманию собственной божественной природы. Ты – Богиня. Ты – Бог. Божественность присуща всей Природе. Она настолько же внутри тебя, как и снаружи». Человек совершенен и не нуждается в спасении. Практикующая ведьма Стархок провозглашает: «Мы можем открыть новые глаза и увидеть, что нам не от чего спасаться, не существует борьбы жизни против вселенной, не существует Бога вне мира, которого нужно бояться, и которому нужно подчиняться». Языческий жрец Дональд Фрей восклицает: «Как тогда мы можем достичь спасения? Да мы даже и не пытаемся этого делать. Мы не понимаем, от чего нас нужно спасать. Идея спасения предполагает, что было какое-то грехопадение, а это является самой фундаментальной ошибкой христианства».
Нативисты провозглашают индивидуалистический характер своей веры, что, тем не менее, чаще всего является лишь декларативным заявлением, ибо в их системе координат личность немыслима вне родовой или племенной общности, в которой она растворяется.
Начало распространения неоязыческих идей в русской культуре связано с процессом дехристианизации российского общества, особенно проявившихся в творчестве целого ряда деятелей «Серебряного века», таких как В. Брюсов, А. Белый, Д. Мережковский, А. Скрябин и т. д., а затем и А. Луначарский с компанией. Появление советского неоязычества по ряду слухов связано с фигурами маршала М. Н. Тухачевского и музыканта Н. С. Жиляева, в свое время близкого Скрябину. Согласно некоторым сведениям, ещё в 1918 году Тухачевский и Жиляев составили «проект уничтожения христианства» и восстановления древнего язычества как «натуральной религии». Докладная записка с предложением объявить язычество государственной религией в РСФСР, была подана Тухачевским в Совнарком. В Малом Совнаркоме проект был поставлен на повестку дня и серьёзно обсуждался.
Но язычество Тухачевского было похоронено вместе с ним. Современный славянский нативизм появился лишь в 70-е годы ХХ в., когда, очевидно под влиянием уже зародившего на Западе нативизма в московских и питерских интеллигентских кругах стали появляться самозваные волхвы. Первым обрел известность Доброслав (Алексей Александрович Добровольский) – человек с бурной биографией. В своем становлении он прошел через сталинизм, неонацизм, затем был крещен Глебом Якуниным и примкнул к диссидентскому движению. После ареста он дал показания на своих товарищей и отделался самым легким сроком. Выйдя на свободу, он занялся тем, что он счел реконструкцией славянского язычества, но на оккультно-нацистской основе.
Популяризации неоязыческой идеологии также послужили труды академика Б. А. Рыбакова и сочинения писателя В. Д. Иванова – автора псевдоисторических романов «Русь изначальная», «Русь великая» и т. д. Интересно, что представленная Ивановым реконструкторская, мифологизированная и идеализированная картина древнего славянского язычества в те же 70-е г. получила поддержку советского агитпропа, что выразилось в создании по его роману фэнтезийного фильма, с участием весьма звездного состава. Случайно или нет, но в те же годы в массовом прокате стали появляться первые фильмы с популяризацией йоги («Индийские йоги – кто они?»), уфологии, телекинеза, телепатии, экстрасенсорики и проч. Все это представлялось, как пока еще неподвластные науке загадки природы. Лекции на эти и схожие темы вошли в обойму пропагандистов общества «Знание», в печати появились первые гороскопы, а знаки зодиака стали популярным наименованием заведений общепита. Тогда же, еще в самиздате, стали появляться первые рассуждения предшественников Фоменко о необходимости пересмотра общепринятой хронологии. Распространялись эти труды почти легально. Так что, можно сделать обоснованное предположение, что вся эта ньюэйджевско-неоязыческая обойма была легитимизирована и пущена в ограниченный прокат в качестве альтернативы начинавшемуся в те же годы православному возрождению.
Таким образом, к началу перестройки и принесенному ей идеологическому плюрализму неоязычество, как в виде New Age, так и в виде производного от него нативизма подошло уже сформированным, завоевавшим умы и занявшим определенную нишу в сознании советской образованщины. Труды академика Рыбакова помогли созданию начальных основ нативистских реконструкций, а идеологизированные мифы из советских учебников о «кровавом крещении Руси» способствовали формированию общей атмосферы доверия к неоязыческим псевдоисторическим конструктам. В свою очередь начало широких публикаций трудов А. Т. Фоменко сыграло значительную роль в их дальнейшей популяризации. Более широкое знакомство с западным неоязычеством и повсеместное распространение идей New Age, начавшееся в конце 80-х годов, довершило процесс развития и укоренения нативистской идеологии, породившей современные неоязыческие секты в нашей стране, а широкий рост различных тоталитарных сект и оккультных течений расширил вариативность компонентов для создания синкретических неоязыческих систем.
В целом, весьма пестрый и раздробленный современный русский нативизм можно условно разделить на две идеологические группировки: радикально-политическую, смыкающуюся с неонацизмом и природно-экологическую, связанную с альтернативной медициной, вегетарианством и т. д. Понятно, что деление это весьма условно и секты, произрастающие из общих идеологических основ, довольно часто перетекают одна в другую или меняют «ориентацию». Тем не менее, к первой категории можно отнести родноверческие секты («Союз славянских общин славянской родной веры», «Круг языческой традиции», «Схорон Еж словен», «РУН-веру» и т. д.), инглиизм («Древнерусская инглиистическая церковь православных староверов-инглингов», «Общество Нави», «Ведический социализм» В. Данилова, «Русская республика» (известную по журналу «Наследие Предков») и т. д. Ко второй группе можно отнести «Союз венедов», «Коляду вятичей», «Содружество Природной Веры Славия», последователей В. Левашова и т. д.
Разумеется, я назвал лишь некоторые из сект и их объединений, но, наверное, перечислять их все тут не имеет смысла. Главное – помнить, что количество людей, полностью или хотя бы частично разделяющих неоязыческую идеологию, гораздо шире, чем число адептов этих сект, а число людей, воспринявших элементы оккультного мировоззрения, из которого произрастает неоязычество, еще шире и составляет большинство нашего общества, как и большинство населения стран, еще совсем недавно принадлежавших к христианской цивилизации. Оккультное мировоззрение активно пропагандируется голливудской кинопродукцией – одним из самых мощных инструментов воздействия на массовое сознание. Впрочем, и наши СМИ не отстают. Оккультизм является чуть ли не официальным мировозрением российского ТВ и пропагандируется в целом ряде передач и ток-шоу. Соответственно, борьба Церкви против неоязычества должна начинаться с борьбы с этой, пронизывающей всю жизнь и культуру нашего общества деструктивной идеологией.
Есть еще марийское и мордовское язычество, но в них, возможно, присутствует минимальная связь с оригинальном народным язычеством, чего совершенно нельзя сказать о вышеперечисленных идеологических группах.
Scott Cunningham, The Truth about Witchcraft Today (St. Paul, MN: Llewellyn Publications, 1988), 17.
Margot Adler, Drawing Down the Moon: Witches, Druids, Goddess-Worshippers, and Other Pagans in America Today, rev. and exp. ed. (Boston: Beacon Press, 1986), ix.
Starhawk, The Spiral Dance: A Rebirth of the Ancient Religion of the Great Goddess (San Francisco: Harper and Row Publishers, 1979), 14.
Donald H. Frew, “Pagans in Interfaith Dialogue: New Faiths, New Challenges,” CoGWeb, http://www.cog.org/pwr/ don.htm.
Http://communitarian.ru/publikacii/istoriya_rossii/marshal_kvinty_o_zagovore_tuhachevskogo_02072014/
Автор программной для многих неоязычников самиздатовской статьи «Стрелы Ярилы». Ряд брошюр, автором которых указан А. А. Добровольский, был включён в Федеральный список экстремистских материалов в 2007 году, № 6-10.
Неоязычество начало активно развиваться в нашей стране с конца 80-х годов прошлого века. Тогда его мало кто воспринимал всерьез. Распад советского государства открыл двери такому сомну разнообразных иностранных сект, что неоязычники на фоне остальных многочисленных адептов новых религиозных движений, выделялись разве что оригинальным национальным колоритом.
Время шло, разнообразные заморские секты хотя и собрали немалую жатву одурманенных душ на просторах нашего Отечества, в настоящее времяв массе своей притихли. По большому счету их учения и формы деятельности чужды нашему менталитету. Однако, неоязычество, прямо заявляющее о своей исконности, использующее соответствующую атрибутику и риторику, напротив стало все чаще и чаще напоминать о себе.В настоящее время среди новых религиозных движений неоязычество является одним из наиболее активно развивающихся и по сути самым враждебным христианству.
Согласен с этим и глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда, который на встрече с руководителями епархиальных информационных подразделений и отделов по взаимоотношению Церкви и общества отметил: «Мы наблюдаем сегодня рост неоязыческих настроений среди молодежи, в первую очередь, конечно, в кругах спортсменов и в кругах, что вдвойне неприятно, людей, носящих оружие, то есть это спецподразделения и так далее. Наш первичный анализ показывает, что схема привлечения людей стандартно сектантская: люди привлекаются вниманием, силой и помощью».
Среди публичных людей есть уже немало сочувствующих неоязычеству, а то и прямо называющих себя «родноверами». Среди таких можно назвать сатирика М. Задорнова, боксера А. Поветкина, борца Р. Зенцова.
Методы же самих неоязычников, направленные на привлечениеадептовстановятся все более изощренными и хитроумными. Так в городе Рязани уже довольно продолжительное время действует фонд «Тартария», специализирующийся на организации благотворительных мероприятий для детских домов, на самом деле являющийся прикрытием для распространения неоязыческой идеологии. Также неоязычники активно продвигают свои идеи через различные курсы личностного роста, успешности и т.п. Активно внедряются неоязычники в сообщества исторической реконструкции и боевых единоборств.
Логика против эмоций
Известный ученый, кандидат физико-математических наук, протоиерей Сергий Рыбаков в своей статье «Законы физики и закон Божий», обращаясь к наследию выдающегося православного американца отца Серафима (Роуза), делает важный вывод: «В России к концу XX века, с окончанием эпохи реализма (атеизма), все большее и большее число простых людей начинает с беспокойством искать то, что могло бы заменить Бога, умершего в их сердцах. Успокоение в эту эпоху человек, как правило, ищет не на пути к Богу, поскольку считает это пройденным этапом, а устремляется в область оккультизма, ищет какой-то особой связи с природой. В эту эпоху рациональное мышление утрачивается. Иррационализм становится господствующим способом мышления.»
Современное неоязычество очень примитивно, наивно, а порой и просто кажется глупостью.В нем нет никаких вразумительных учений ни о предназначении человека, ни о его посмертии, ни о происхождении Вселенной - по сути неоязычество вообще сторониться классических для любой религии глобальных вопросов. На неоязыческих сайтах царит широчайший разброс мнений относительно славянского пантеона. Кого в него включать? Только широко известных Перуна, Велеса или Сварога? Или быть может Бабу Ягу и Деда Мороза? Или совсем уж оригинальных Вышеня и Крышеня? По этим вопросам царит полный хаос предположений и мнений. При этом кто-то считает богов личностями, другие считает их проявлениями единого бога или аватарой обезличенной природы или просто обожествленными предками. Некоторые из неоязычников являются сторонниками реинкарнации, другие напротив отрицают ее. Словом, в данном случае абсолютно уместно сказать, что неоязычеств столько же сколько и неозычников.
Однако, неоязыческие адепты выработали набор простейших лозунгов и мифов, вроде «мой бог меня рабом не называл», «Слава роду, смерть уроду», «Слава богам и предкам нашим», «Кровавое крещение Руси» и т. п.
В силу изменившегося сознания у части нашего общества, которое сформировали современные масс-медиа,информация, основанная на текстах апеллирующая к логике и рацио, практически не воспринимается, напротив та информация, которая приходит в образах, впечатлениях и взывают к эмоциям, усваивается достаточно просто. Клиповое мышление стало повсеместно распространенным. Поэтому нет ничего удивительного, что подобные неоязыческие мифы и лозунги, имеющие яркую эмоциональную окраску,легко воспринимаются некоторыми людьми и становятся основой их мировоззрения.
Национальные беглецы
Стоит отметить любопытный факт -несмотря на подчеркивание своей «изначальной исконности» неоязычники очень редко называют себя «русскими», как правило для национальной самоидентификации ими используются термины «славянин», «славяно-арий», «русич» и т. п. Как правило неоязычники хоть и стремятся к изучению народного фольклора, но при этом сторонятся научных знаний по данной теме, считая более приемлемым внешний антураж и дилетантские псевдонаучные источники.Налицо полная потеря национальной идентичности с «уходом» в выдуманный этнос.
Этому «славяно-арийскому» обособлению есть вполне логичное объяснение. В периоды национального триумфа от желающих примкнуть к успешному народу нет отбоя, а в тяжелые времена наиболее слабые и малодушные первыми бегут с национального корабля. Процесс побега от своего народа, как правило, происходит путем обособления в отдельную вымышленную нацию, «под защитой» которой гораздо комфортнее и проще смотреть на беды ставшего чужим народа.
90-е годы XX века стали для русского народа очередным нелегким испытанием. Многие тогда тяжело переживали раздел единого государства, кровопролитные войны в Чечне, изгнание русского населения из бывших советских республик, деградацию морали и нравственности, бедственное материальное положение. Все это происходило под аккомпанемент откровенно антинациональных либеральных политиков, стоявших тогда у власти.
В те же годы происходит неожиданное появление представителей давно исчезнувших или никогда не существовавших в качестве отдельного этноса наций «половцев», «варягов», «ингерманландцев», «казаков», «сибиряков», «мерян» и т. п..Объявляют себя суверенным народом отдельные представители казачества, хотя даже главный идеолог «независимого казачества» атаман Петр Николаевич Краснов говорил в свое время, что «казаки - это лучшая часть русского народа...». «Новыми нациями» придумываются собственные наречья, культурные традиции и обычаи. В отношении русского народа, его истории и культуры обособленные представители «новых наций» как правило настроены крайне враждебно, считая русский народ «оккупантом». Все это дополняется мифом об утраченном «золотом веке», во времена которого, был тотальный расцвет культуры, искусства, ремесел, уровень благосостояния был крайне высок и т.п., но все это было потеряно в результате оккупации.
Сопоставив факты, придем к вполне логичному выводу - славянское неоязычество являет собой классический пример национального, культурного и религиозного обособления от традиционной русской нации. Называя себя славянами или ариями, поклоняясь дохристианским богам, одеваясь в платья «под старину» с псевдославянской символикой, сторонники неоязыческих идей делают все, чтобы порвать с тысячелетней русской традицией. Именно в этой среде наиболее велик интерес к переписыванию и пересмотру истории, формированию псевдоисторических мифов.
Из-за враждебного отношения к Православию неоязычники всячески отрицают или нивелируют все успехи, достижения и победы нашего народа, произошедшие со времен Крещения Руси.
Разрушители наций
Стоит также отметить, что неоязычники представляют собой классическую антисистему, согласно тому определению, которое было дано историком Л. Гумилевым. Гумилев называл антисистемы призраками систем и системами, стремящимися сменить мироощущение на обратное, сменить знак стереотипа поведения данного этноса или его части.Понятие антисистемы,впервые сформулированное Гумилевым, впоследствии более полно раскрыл историк и политолог Владимир Махнач. Согласно его определению, антисистема - этоустойчивая группа людей с негативным мировосприятием реальности, группа, принадлежащая по формальным признакам к одной культуре, но воспринимающая ее негативно, даже с ненавистью. Антисистемы отличаются негативным мировосприятием и, как следствие этого, стремятся к разрушению мироздания. Таким образом, апофеоз антисистемы - самоубийство.
Антисистемы всегда характеризуются оправданностью лжи или даже необходимостью лжи для своих адептов. Антисистемное мировоззрение первым наилучшим образом описал Достоевский в строках о Герцене в своем дневнике за 1873 год: «К русскому народу они питали одно презрение, воображая и веруя в то же время, что любят его и желают ему всего лучшего. Они любили его отрицательно, воображая вместо него какой-то идеальный народ - каким бы должен быть, по их понятиям, русский народ» .Мы видим устойчиво негативное восприятие национальной традиции, национального уклада у представителей антисистемы.Неоязычество вполне отвечает данному определению антисистемы. Его представители испытывают чувство презрения ко многим проявлениям народной культуры, а также к Православному Христианству. Стремление к самоуничтожению подтверждается положительным отношением к самоубийству ряда неоязыческих идеологов , а также частыми случаями суицида среди неоязычников . Своим основным врагом неоязычники видят Православное Христианство, что подтверждает немалое количество терактов, совершенных неоязычниками против Православной Церкви. Так в 2005 году в Твери молодые неоязычники подожгли храм Серафима Саровского, в 2008 году неоязычники взорвали бомбу в Никольской церкви в московском районе Бирюлево-Западное, где только по счастливой случайности не погибли люди. В том же году студент-неоязычник порубил топором мемориальную плиту и деревянный крест на территории Пензенского онкодиспансера. В 2009 году адепты неоязыческих идей устроили поджог в Казанском храме Петербурга, а во Владимире неоязычник бросил взрывпакет в окно храма святых Кирилла и Мефодия. В 2010 году неоязычники подожгли часовню святого Александра Невского в Орле, а в августе 2013 года - Петровский храм в Санкт-Петербурге. В Челябинске в 2015-м году неоязычником был совершен поджог строящегося деревянного храма. Неоязычниками был осквернен поклонный крест на месте Ново-Ольгова городка, расположенного рядом с селом Старая Рязань . И кульминацией неоязыческого террора стал расстрел прихожан в церкви Южно-Сахалинска устроенный адептом неоязыческого учения.
Идейные основы неоязычества
К сожалению, о проблеме распространения неоязычества начали задумываться лишь в последние время. Основу неоязычества составляют несколько групп идеологических мифов, грамотное опровержение которых оставило бы неоязычество в состоянии мелкой маргинальной субкультуры. По большому счету, все современное неоязычество строится на постулатах псевдоистории и псевдолингвистики, мифах о православном христианстве, мифах о язычестве, а также национальном вопросе.
- Группа псевдоисторических мифов - является основой неоязыческой идеологии, призванной, во-первых, обосновать необходимость возврата к язычеству, показав невиданную мощь и прогресс дохристианской Руси, а во-вторых нивелировать все достижения Руси, произошедшие после Крещения. Неоязычники стараются доказать навязанность народу христианства посредствам мифов«о кровавом Крещении Руси», «зверствах церковников на Руси» и т.п.. Широкой популярностью пользуется миф о мощном языческом славянском государстве Тартария, якобы существовавшем на территории Руси и соперничающим с Русью христианской. Все достижения Русского государства, согласно представлениям неоязычников, происходили вопреки воли церковных иерархов, которые всеми силами пытались ослабить государство.
- Группа псевдолингвистических мифов является вспомогательным инструментом неоязыческой идеологии, с помощью которого неоязычники стараются обосновать древность славянского народа и славянского языка, от которого якобы произошли все остальные языки мира. В этом направлении популярны мифы о славянском дохристианском алфавите, от которого якобы произошли все остальные алфавиты мира. Популярны здесь и игры со словами, поиск в современном русском языке и других языках мира буквосочетаний имен славянских богов и иных существ славянской мифологии, поиск скрытого языческого смысла в словах и словосочетаниях. Неозычники не прекращают попытки убедить всех в подлинности «Велесовой книги», которую научное сообщество считает подделкой.
- Мифы о язычестве призваны сформировать образ язычества, как очень светлой и лишенной каких-либо недостатков религиозной традиции. Язычество позиционируется как родная вера культивирующая мужество, доброту, жизнь в ладу с природой, почитание предков и т.п. Исторические свидетельства о реальном славянском язычестве объявляются фальшивкой, особо отрицается практика человеческих жертвоприношений. Для неоязычников вопрос о человеческих жертвоприношениях, вообще является очень существенной проблемой. Дело в том, что в аутентичной славянской языческой традиции человеческие жертвоприношения практиковались хотя и не часто, но довольно регулярно, о чем есть неоспоримые свидетельства как в наших летописях, так и в письменных источниках соседних народов. О человеческих жертвоприношениях у славян свидетельствуют археологические находки, отголоски этого явления находят в народном фольклоре, кроме того человеческие жертвоприношения имели место в религиозной традиции родственных славянам народов. Христианство полностью искоренило это явление, закрепив запрет на уровне законодательства. И теперь неоязычники заявляющие о следовании традиции стоят перед непростым выбором, с одной стороны для аутентичной реставрации язычества необходимо возобновление практики человеческих жертвоприношений, а с другой однозначный запрет на убийство содержащийся в действующем уголовном кодексе.
- Мифы о православии, напротив должны показать всю чуждость христианства для русской традиции, утверждается, что христианство культивирует рабскую покорность, делает народ слабее. Христианство мешает прогрессу, борется с наукой и т.д.Любая ложь и предвзятость по отношению ко всему, что связано с Православным Христианством считается для неоязычников вполне дозволенным и уместным средством. В этом легко убедиться пролистав их книги или посмотрев сделанные ими фильмы. Наверное, наиболее выдающимся примером лжи неоязычников является книга «Русский православный катехизис, или что нужно знать русскому человеку о христианстве», за авторством некоего «прот. Иоанна (Петрова)», выпущенная по благословению вымошленного «епископа Кирилла (Никифорова)». В данной книге от лица якобы священника в форме вопросов и ответов рассказываются классические неоязыческие мифы о христианстве: его чуждости и навязанности русскому народу, рабском духе, элементах язычества в христианстве и т.п. Учитывая, что распространялась данная книга исключительно через неоязыческие сайты и книжные лавки нетрудно догадаться, кто является ее настоящим издателем. Неоязычники очень активно раздавали данную книгу по воинским частям и местам лишения свободы в надежде на распространение там своей идеологии. Также неоязычники активно пользуются наработками атеистов советской эпохи, так и современных представителей атеизма. Весьма любопытен факт довольно активного и тесного сотрудничества неоязычников и атеистов против Православной церкви. Например, в последнее время стали нередкими выступления против строительства новых церквей, где основную роль играют неоязычники в союзе с атеистами.
- Еще одним из ключевых элементов неоязычества является миф о роднойвере или идеологии. Обычно неоязычники говорят, что славянину нельзя быть христианином, так как это еврейская вера и ему непременно следует быть неоязычником.Неоязычников часто называют националистами, на наш взгляд, это неверно. Консервативными русскими мыслителями такими как И. А. Ильин, К. П. Победоносцев, М.О. Меньщиков и др., национализм понимался в первую очередь как созидательная любовь к своему народу, к его традиции и культуре. Эти мысли чужды неоязычникам им куда более присущ расизм в формулировках социал-дарвинистов. Идея о сверхчеловеке, стремление к улучшению расы посредствам евгеники, идея об уничтожении ради собственного блага иных народов, уничтожение представителей своего народа не отвечающим необходимым требованиям, общее презрение к своему народу - эти идеологические установки вполне разделяются в среде современных неоязычников. Как показывает практика в дискуссии с неоязычниками именно на этом отличии неоязычества от традиционного русского национализма весьма полезно делать акцент. Сюда же можно отнести мифы неоязычников о исконно языческой составляющей русской народной культуре. С этим утверждением не следует соглашаться, а напротив приводить очевидные факты глубоких христианских корней в народной традиции .
Как показывает практика дискуссий с представителями неоязычества, последовательная хорошо проработанная критика и аргументированное опровержение мифов из всех вышеперечисленных групп, иногда глубоко затрагивает сознание неоязычника, заставляя его задуматься, а порой и пересмотреть свое мировоззрение. Несомненно, что вместе с критикой основных постулатов неоязычества необходимо рассказывать и о Православии, о котором неоязычники, как правило, кроме выработанных в их среде мифах ничего не знают. Как уже отмечалось ранее, неоязычеству чужды глобальные вопросы о мироустройстве и человеческом предназначении, православный ответ на них также может заставить задуматься. Следует помнить самим и напоминать в общении с неоязычниками, что уже тысячу лет судьба нашего Отечества неразрывна связана с Православием и сколько лучших людей страны были ревностными христианами.
Один из первых христианских апологетов свт. Ириней Лионский писал: «Ибо невозможно кому-либо лечить больных, когда он не знает болезни людей нездоровых. Поэтому, предшественники мои, и притом гораздо лучше меня, не могли однако удовлетворительно опровергнуть последователей Валентина, потому что не знали их учения...». Неоязычество сегодня распространяется все шире, это учение весьма самобытно и чтобы успешно противостоять ему следует хоро шо знать особенности неоязыческой пропаганды, поскольку от этого напрямую зависит судьба очень многих наших соотечественников, а быть может и всей нашей страны.
Максим Кузнецов
Совершен очередной акт вандализма: осквернен православный крест - памятник воинам, погибшим в XIII веке при защите Старой Рязани / Официальный сайт Спасского Южного благочиния Спасского района Рязанской области - [Электронный ресурс]. - 2016. - Режим доступа: http://spassk-south-blago.ru/index.php? option=com_content&view=article&catid=&id=306:poganky - Дата доступа: 10.11.2016.
»М. Кузнецов «РУССКАЯ ТРАДИЦИЯ: ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ ЯЗЫЧЕСТВО?» http://www.pravoslavie.ru/100612.html
Глава I. Религиозные основания российского неоязычества.
§ 1. Принципы вероучения современного российского неоязычества.
§2. Российское неоязычество как институт.
Глава II. Этика российского неоязычества.
§ 1.Система нравственных ценностей российского неоязычества. Критика нравственных идеалов современного общества.
§ 2. Смысл жизни как нравственная ценность. Категории аскезы. Моральные уставы и кодексы (моральные заповеди, запреты, разрешения) как система нормативной этики в современном российском неоязычестве.
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Российское неоязычество как религиозно-нравственный феномен»
Актуальность исследования Известный историк язычества Б, А. Рыбаков в своем фундаментальном исследовании «Язычество древних славян» подчеркивал, что язычество - феномен национальной культуры, одно из ее самобытных оснований. «Познание народной культуры, - подчеркивает исследователь, - всех видов крестьянского творчества невозможно без выявления его архаичной языческой подосновы. Изучение язычества - это не только углубление в первобытность, но и путь к пониманию культуры народа».12 В этом смысле языческая религия представляет собой синтез верований и культов древних славян, которые сохраняют свои традиции в современной культуре славянских народов. Славянское язычество имеет свою уникальную и неповторимую мифологию, которая сохранилась в мифах и волшебных сказках, традициях и обычаях славянских народов».3
Современное российское язычество представляет собой попытку продолжить мировоззренческие основания древнерусского язычества, представляя собой феномен, ярко иллюстрирующий особенности современной российской религиозности, характерные черты которой сформированы в условиях активного духовного поиска в атмосфере идеологического плюрализма. Обращение к язычеству связано в России с перестроечными процессами 90-х гг. прошлого столетия, когда в поисках ценностных ориентиров в связи с ростом национального самосознания в обществе возник Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М„ «Наука», 1981, * Там же.
3 По отношению к мифологии и религии славян употребление термина «язычество» вполне оправдано его славянской этимолог пей. Слово «язык» означало, в том числе и «отдельный народ, племя». Русский летописец, рассказывая об истории славян, придерживался мнения, что все славяне произошли от единого корня: «Был един язык славянский: славяне, которые сидели по Дунаю <.> От тех славян разошлись по земле и прозвались именами своими, от мест на которых осели. И так разошёлся славянский язык.». Таким образом, слово «язычество» можно использовать как синоним народной, племенной религии славян. интерес к языческой религии, основанной на вере и обычаях предков, выражающей самобытность русского духа, содержащей корни национальной идеи.
Современное российское язычество как феномен может быть представлено как мировоззрение и как организованное религиозное движение, имеющее свои институты, регламентирующие документы: кодексы, уставы и.д.
Актуальность проблематики, связанной с неоязычеством, диктуется растущей популярностью его идей в самых широких слоях населения, а также с неоднозначным их пониманием и восприятием в обществе и в научных кругах. В частности, эта неоднозначность проявляется в неоправданном отождествлении неоязычества с фашизмом и национализмом с одной стороны, с оккультизмом и сатанизмом - с другой. Требуется всестороннее и беспристрастное исследование истоков и сущности неоязычества для того, чтобы наиболее адекватно отразить характер связи вышеуказанных феноменов. Российское неоязычество - многогранный феномен, который включает в себя идеологические, мировоззренческие, социальные аспекты. Однако, на наш взгляд, наиболее существенным и актуальным является анализ религиозных и нравственных начал российского неоязычества, тем более что они проявляются в неразрывном единстве и нередко подменяют и взаимозаменяют друг друга. В данной работе мы будем рассматривать этические и религиозные аспекты современного российского неоязычества.
Степень разработанности исследования Российское неоязычество как мировоззрение и религиозное движение стало предметом научной рефлексии сравнительно недавно. В историческом плане понятие «язычества» рассматривалось в работах историков Б.А. Рыбакова, В.Н. Топорова, Е.Е. Левкиевской, И.Н. Данилевского, Н. Пенника и П. Джонса и др.; философов С. Булгакова, П.А. Флоренского, Н. Бердяева, С.С. Аверинцева, Э.И. Монена; богословов Архимандрита Августина, А. Кураева, М. Назарова и др. в которых представлено неоднозначное толкование термина «язычество», может быть охарактеризовано отсутствием единой концептуальной позиции. Начиная с 90-х гг. прошлого столетия, в связи с развитием неоязычества в России, данный феномен стал предметом исследования, который можно типологизировать следующим образом: а) как новое религиозное движение и новое религиозное сознание4; б) новое общественное движение3; в) как тип мировоззрения: тип духовно-мировоззренческой ориентации (Гуцуляк О.Б.); как религиозно-культурный феномен, который «коррелируется с концептуальными построениями, исходящими из идеи органицизма как установки на утверждение онтологической укорененности сущего и его изначально биоморфного характера» (И.Б.Михеева); как интегрального духовного феномена современной культуры6; г) как политическая идеология и практика Верховенский А., Прибыловский Согомонов 10. А.7, А.Дугин, Шнирельмаи В.8; д) феномен культуры: субкультура «представляющую автономное образование внутри господствующей культуры», которая «реконструирует (возрождает) ее в современном обществе в целом, утратившем прежнюю систему мышления, языческий менталитет и мифологические архетипы» (Гайдуков А., Меранвильд
4 Серегин А. Владимир Соловьев и «новое» религиозное сознание// Новый мир. 2001. № 2, С. 134 - 148. Антонян Ю. М. Миф и вечность. М.: Логос, 2001
5 Асеев О. В. Язычество в современной России: социальный и этнополитический аспекты: Автоореф. диссертации на соиск. уч. ст к-та фплос. наук. Специальность 09.00.06 - философия религии. М., 1999
6 И.Б.Михеева «Неоязычество как религиозно-культурный феномен современности: проблема дефиниции»
7 Верховенский А., Прибыловский В. Национал-патриотические организации в России. История, идеология, экстремистские тенденции. ¡VI.: Ин-г экспериментальной социологии, 1996. Согомонов Ю. А. Миф, ритуал и обыкновение трансформирующегося общества// Тоталитаризм и посттоталитаризм: В 2 кн. М., 1994. Кн. 2, С. 258 -282.
8 Дугин А. Конспирология (наука о заговорах, тайных обществах и оккультной [¡ойне). М.: Историко-религиозное Об-во «Арктогея», 1992; Дугин А. Тамплиеры пролетариата (национал-большевизм и инициация). М.: Историко-религиозпое Об-во «Арктогея», 1997; Шнирельман В. Неоязычество и национализм. Восточноевропейский ареал. Исследования по прикладной и неотложной этнологии Института этнологии и антропологии РАН, №114. М., 1998
В.Б., Резепова И.С.9; е) религиозный феномен (Исакова К.Н.), выступающий как «многоликий, псевдодуховный и архивный соблазн, который должен заинтересовать интеллектуальную и религиозно чуткую элиту в подрастающих поколениях, оторванных от национальных традиций»10. В то же самое время, как это показывает анализ современных исследований, они, в основном сосредоточены на рассмотрении культурных и религиозных оснований и понятий российского неоязычества. Практически все исследования подтверждают значимость этической составляющей в мировоззрении и практике данного феномена. В тоже самое время отсутствие целостного анализа соотношения религиозных и нравственных компонентов в учении российского неоязычества, не может дать полноценного представления о мировоззренческой, религиозной, культурной парадигме этого феномена.
Цель диссертационного исследования: анализ религиозных, нравственных основ российского неоязычества. Задачи:
Рассмотреть российское неоязычество как феномен современной российской культуры, выделив его основные компоненты: мировоззрение и практику;
Проанализировать терминологию и определение российского неоязычества;
Проанализировать российское неоязычество как мировоззрение;
9 Гайдуков А. Молодежная субкультура славянского неоязычества в Петербурге. В сборнике: Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга (социологический и антропологический анализ). Спб, "НОРМА", 1999; Меранвнльд В.Ь" Сланнно-горникое движение как одна из форм возрождения русской национальной культуры: Монография. Йошкар-Ола, 2004: Резепова Ирина Станиславна. Неоязычество в культуре: История и современность: диссертация. кандидата философских наук: 09.00.13. - Ростов-на-Дону, 2005.
10 Православная Церковь, Католицизм, протестантизм, современные ереси и секты в России. СПб., 1994;, Дворкин А. Введение в секюведение. Н. Новгород, 1998; Кураев А., диакон. Пантеизм и монотеизм// Вопросы философии. 1996. № 6. С. 36 - 53; Кураев А., диакон. Сатанизм для интеллигенции (О Рерихах и Православии). Т. 1. Религия без Бога. 528 с. Т. 2. Христианство без оккультизма. М„ Моск. подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, изд-во «Отчий дом>>, 1997. К вопросу о типологизации неоязычества М. Плотников, диакон Доклад на Всероссийской научно-практической конференции "Актуальные проблемы изучения новых религиозных движений и сект"Рязань, 2008 г. Электронный ресурс - аппСЕКТЛ.т
Определить типологию российского неоязычества как мировоззрения и как религиозного движения;
Рассмотреть этику как часть вероучения российского неоязычества;
Показать соотношение этического и религиозного компонентов мировоззрения российского неоязычества;
Выделить и проанализировать основные понятия этики российского неоязычества.
Объект диссертационного исследования: российское неоязычество. Предмет диссертационного исследования: религиозно-нравственное учение российского неоязычества.
Методология диссертационного исследования: основной методологической базой исследования - анализа мировоззрения российского неоязычества - явилось определение и выявление типологии данного феномена и его места в культурном ареале России. Методология диссертационного исследования была построена на том, что религиозно-нравственное учение представляет собой тип традиционного мировоззрения, в котором религиозная составляющая тесно связана с нравственным учением. В процессе анализа религиозно-нравственного учения российского неоязычества применялись: герменевтический, диалектический, феноменологический, сравнительно-исторический методы исследования.
Диалектический метод исследования был применен в диссертационной работе в ходе анализа соотношения основных религиозных и нравственных понятий таких как вера и нравственность, вера и аскеза; религиозная метафизика и религиозный принцип, моральное правило и норма как синтез и противоположности, обусловленные диалектическим взаимодействием.
Феноменологический метод при описании и выявлении сущностных характеристик российского неоязычества, его типологии, при выявлении его характерных черт таких как: религиозные культы, обряды и ритуалы, календарные праздники, при описании документов, манифестов и уставов российского неоязычества.
Сравнительно-исторический метод при сравнении различных исторических видов язычества с современным неоязычеством, религиозной и нравственной составляющей этого учения.
Герменевтический метод применялся при уточнении терминологии и символики российского неоязычества.
Теоретические источники исследования: в данной диссертационной работе были использованы первоисточники неоязычества такие как: «Книга Природной веры», «Языческая аскеза» (Велимир - Н.Сперанский), а также документы неоязычества, такие как: Битцевское обращение (17 марта 2002 года) // Вестник Традиционной Культуры: статьи и документы. Вып №3 / под ред. докт. филос. наук Наговицына А. Е., - М., 2005. СС. 129-145; Битцевский договор (24 марта 2002 года) // Вестник Традиционной Культуры: статьи и документы. Вып №3 / под ред. докт. филос. наук Наговицына А. Е., - М., 2005. СС. 144-145; Положение Круга Языческой Традиции о «О мировоззренческо-религиозных основаниях отношения язычников к людям других верований и мировоззрений» от 26 ноября 2004 года // Вестник Традиционной Культуры: статьи и документы. Вып №3 / под ред. докт. филос. наук Наговицына А. Е., -М.: Издатель Воробьев A.B., 2005. СС. 157-16; Царицынское обращение «О «неоязычестве» и современном язычестве. Против клерикализации гуманитарных наук» (20 февраля 2005 г.) // Вестник Традиционной Культуры: статьи и документы. Вып №3 / под ред. докт. филос. наук Наговицына А. Е., -М., 2005. СС. 188-191, а также «Велесова книга». В диссертационном исследовании были использованы теоретические исследования о природе и особенностях неоязычества.
Новизна диссертационного исследования заключается в целостном анализе феномена российского неоязычества, как синтеза религиозного движения (практики) и мировоззрения. В ходе анализа религиозное мировоззрение неоязычества было определено как тип традиционного мировоззрения, основанного на традициях и верованиях язычества. Неоязычество представляет собой новый тип религиозности - крипторелигиозность, в котором мировоззренческие принципы, выступая на первый план, скрывают, поглощают культ и ритуал.
Теоретическая значимость исследования: определены вероучительные и этические особенности российского неоязычества, что дало возможность определить его как тип традиционного мировоззрения, основанного на культурных традициях язычества с элементами крипторелигиозности. Выделены институциональные характеристики российского пеоязычества как религиозного движения.
Практическая значимость исследования: положения и выводы диссертационного исследования дополняют сферу научного познания в области философии религии, религиозной этике, истории религий, новых религиозных движений, что позволяет расширить основу для дальнейших теоретических и практических разработок проблемы. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы для разработки курсов по истории религий, новых религиозных движений, сравнительного религиоведения, религиозной этике, религиозной философии. Анализ исследования будет способствовать формированию научных представлений о современном неоязычестве, перспективах и развитии этого религиозного движения.
Апробация диссертационного исследования: положения и результаты исследования были подтверждены апробацией на методологическом семинаре молодых ученых, аспирантов и магистрантов кафедры философии, культурологии, прикладной этики, религиоведения теологии и им. A.C. Хомякова ТГПУ им. Л.Н. Толстого, на научно-практических конференциях ППС, аспирантов, соискателей и магистрантов ТГПУ им. Л.Н, Толстого.
Апробация научного материала и полученных выводов была осуществлена:
В рамках публикаций научных статей;
В ходе выступлений на ежегодных научно-практических конференциях ППС, аспирантов, соискателей и магистрантов ТГПУ им. Л.Н. Толстого в 2007-2010 гг., Первых Молодежных Хомяковских Чтениях в 2009 году; международной научно-практической конференции «Роль университетов в поддержке гуманитарных исследовании» в 2009-2010 годах;
В лекционных и семинарских занятиях по курсу «Религиозная философия», «Философская антропология», «Новые религиозные движения» на факультете искусств, социальных и гуманитарных наук в ТГПУ им. Л.Н.Толстого.
Структура работы включает введение, две главы, четыре параграфа, заключение и библиографию.
Во введении диссертационного исследования Российское неоязычество как религиозно-нравственный феномен обосновывается актуальность темы исследования, анализируется степень разработанности проблемы, формулируются цель и задачи работы, ее теоретико-методологические основы, определяется теоретическая новизна, а также теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования.
В первой главе Религиозные основания российского неоязычества рассматривается феномен российского неоязычества: его социально-исторические и религиозно-философские основания, анализируются принципы вероучения, пантеон божественных культов, ритуальная практика. Российское неоязычество показано как социально-религиозный институт, имеющий свою идеологию, на основе религиозного учения неоязычества, выраженную в соответствующих документах, манифестах, обращениях, уставах и кодексах. Неоязычество характеризуется соответствующей вере образом жизни и деятельности, социальную структуру, издательскую деятельность.
В ¿7 Принципы вероучения современного российского неоязычества проанализированы социокультурные и религиозные основания российского неоязычества, которые связаны с экономической и политической перестроечными процессами, развалом идеологии, ростом религиозных настроений, интересом к историческому прошлому, стремлением к национальной самоидентификации, в совокупности повлиявшими на возникновение религии неоязычества. Рассмотрены различные точки зрения содержательного определения неоязычества. В диссертации дано определение неоязычества как институциональной совокупности религиозных, общественно-политических и историко-культурных объединений и движений, основой религиозности которых - традиционные языческие культы, обряды и магическим практики. Вера трактуется как «народная вера», «родповерие». Подчеркивается производность неоязычества от язычества. Анализируются различные точки зрения исследований неоязычества, в которых, на основе содержательных характеристик, дается оценка этому движению: деструктивная секта (Асеев О.В., А. Суворов), субкультура (А. Гайдуков), новое религиозное движение (Серегин А., Антонян Ю.). В данном параграфе на основе анализа религиозных культов и ритуалов неоязычества доказывается что религия неоязычесгва, основываясь на религиозных традициях язычества, выступает как пантеизм, политеизм или генотеизм, включающий понятия о богах духах, явлениях Природы и Человеке как о ликах (проявлениях, ипостасях) Единого Бога (реконструированный культ к верованию в единого верховного Бога-Творца (Сварога), по отношению к которому другие боги занимают подчиненное положение). Таким образом, «символические формы богопочитапия подменили «реальное» искание царства Божьего. Главная особенность учения и культовой практики неоязычников выражается во временной регуляции жизнедеятельности и планировании действий, что, в конечном счете, и определяет психологию поведения большинства неоязычников» (О.В. Асеев). В данном параграфе показано, что российское неоязычество культурное явление и представляет собой тип религиозного движения, которое основывается на религиозном сознании, основа которого вероучение язычества (политеизм). Мировоззренческой основой неоязычества является традиция как почитание рода, природы, родной веры, которая выступает как обращение к умоперемене. Особенностью неоязыческой веры является синкретизм веры, культа, ритуала, обряда. Неоязычество представляет собой новый тип религиозности - крипторелигиозность, в котором мировоззренческие принципы, выступая па первый план, скрывают, поглощают культ и ритуал. В истории религий крипторелигиозность проявляется как особенность для многих религий, например, буддизма, христианства ислама. Крипторелигиозность отличается от крипторелигий11 прежде всего том, крипторелигиозность предполагает сакралъностъ одного из элементов религиозности, например, в буддизме,12 когда ритуальная Крпгпохриешанешо (также крипто-хрисгианство, крипт охристпапс, подпольное или тайное христианство от древнегреч. [криптос] «тайный», «) крытый»)- в Средние, века и Ноное.время- подпольные, тайные последователи xpnciпанства, особенно в обществах, где преобладают последователи другой веры, оказывающие религиозное давление на представителей данного релииюзното мсньшинс.тва. ru.wikipedia oig/vwki/lvpuiiTüxpucTiiaiie. iNlopucicn (араб. аль-бораикос; вместе с марранами ■- исп. cristiano nuevo JJ-j"islj aj к п и с Ц.о J toi nadutos (tomafliüos], nojrr cristaos novas), в Пспашщ и Португалии - мусульмане, официально (как правило, насильно) принявшие христианство. Некоторые мориски тайно продолжали исповедовать ислам и вследствие этого являлись объектом преследований испанской инквизиции, как и мардан.ы - евреи, принявшие христианство в аналогичной ситуации.В 1502 тоду был издан ука! Католических королей, согласно которому все мусульмане Арагонского и Каст нльскот о королевств были обязаны принять христианскую вер\ или покинуть пределы I1спанип. Мечеги превращались в церкви. В XVI в. был разрушен минарет XII в. при Ко[)ловскшт.мечети, вместо которого была воздвигнута пятиярусная колокольня.Мориски неоднократно поднимали восстания. Самое крупное произошло в 1568-1571 гг. и привело к гибели многих ещё остававшихся в живых хранителей древних культурных традиций.Некоторые деятели католической.церкви (например Педраса, каноник из Гранады, хорошо знавший -жизнь и нравы морисков) писали о высокой нравственности, честности, трудолюбии и милосердии бывших мусульман и прибавлял, что они имели слабое уважение к воскресеньям и церковным праздникам и ещё меньшее к христианским таинствам.
12 И все же выживание "крипто-буддпзма" (по выражению Р.П.Васу) является примечательным фактом. А произошло это потому, что буддизм превратился в ритуализированную религию, разновидность мистического поклонения (бхакти), то ecib потому, что он удовлетворял характерные для автохтонного населения потребности в религиозных обрядах и поклонении божеству. Таким обраюм, "пришедший в упадок буддизм" смог противостоять совместным нападкам на hci о со стороны как ислама, так и брахманизма. На догматическом уровне, он пришел к слиянию ваджраяны и брахманизма. Plora практически не принимала участия в этом процессе. Но за фасадом буддизма приверженцы тантры, придерживавшиеся крайних взглядов, чувствовали обрядность, а не мировоззренческий элемент религиозности являлся определяющим. В пеоязычестве, в силу ряда причин, определяющим элементом является мировоззренческий, а не ритуально-обрядовый. Это подтверждает анализ религиозной системы российского неоязычества, основанной на мифологической, космогонической картине мира и этика как система ценностей, принципов, норм и правил.
В $ 2 первой главы Российское неоязычество как институт рассматриваются следующие проблемы: 1. российское неоязычество как религиозное движение: этапы развития; 2. российское неоязычество как религия; 3. анализ структуры неоязычества как религиозного движения (организации, социальный и образовательный статус участников и руководителей движения, характер экопоселений и общин, видовая градация, разделение неоязычества по характеру деятельности); 4. анализ документов неоязычества «Коломенское соглашение», «Битцевское обращение», «Битцевский догово», а чакже издательской деятельности. На основе анализа идеологических и ценностных направлений в диссертации дается типология различных групп и двио/сении: 1. радикальные националисты; 2. традиционалисты-реконструкторы; 3 либералы; 4. неоспиритуалисты, что дает возможность более четкого разграничения ценностных ориентиров данного движения.
В данном параграфе, анализируя характерные черты неоязычества, мы пришли к следующему выводу: неоязычество представляет собой религиозное движение, которое основано на традициях языческой веры, в основе которой политеизм, традиционные культы и ритуалы языческой веры. Анализ документов неоязычества, истории этого движения, характера ритуальной практики, образа жизни общин и экопоселений говорит о том, что в настоящее себя вольготно - на эго указывают названия священных для буддистов мест, например "усадьба проститутки". Элиаде М.Иога:свобода и бессмертие» iiwlib.ru/eliadeyoga время неоязычество как религиозное движение имеет элементы институализации.
В главе 2. Этика российского неоязычества проведен анализ основных нравственных ценностей, понятий, российского неоязычества. Анализ этики неоязычества направлен на то, чтобы показать: система ценностей неоязычества, продолжая традиции язычества, представляет собой традиционное мифологическое мировоззрение, в основе которого -экологические и этические принципы, направленные на совершенствование человека и природы.
В § 1 Система нравственных ценностей российского неоязычества. Критика нравственных идеалов современного общества на основе текста Велимира «Книга Природной веры» проведен религиозно-философский анализ нравственных ценностей российского неоязычества, представлено определение системы основных нравственных понятий, их религиозных, метафизических и философских оснований, а также рассмотрено соотношение религиозных и нравственных ценностей учения российского неоязычества, показаны социальные и религиозно-философские истоки нравственных оснований российского неоязычества. В данном параграфе дана критика современной цивилизации как противостояния рационалистическим табуизированным нормам христианской и светской морали, раскрыто содержание основных нравственных ценностей - добро, зло, справедливость, правда; определена взаимосвязь основных нравственных понятий российского неоязычества с религиозными базовыми понятиями, такие как Природа, Род, Родноверие т.д.
В диссертационном исследовании показано, что система нравственных ценностей современного российского неоязычества определяется неразрывным единством человека и природы. Целостность человека и природы выражает гармонию бытия - созидательных сил природы и общества. Эта идея - в основании ценностного содержания добра как центральной категории в учении российского неоязычества. Зло, способствует уничтожению и хаосу. Добро и зло в неоязычестве - выражение противоборства высших духовных сущностей. Мерой добра и зла выступает Нравственный закон Рода, который выполняет функцию в установлении равновесия созидательных и разрушительных сил, побуждая к справедливости и исполнению должного. В данном параграфе делается вывод: природа представляет собой своеобразный синкретизм духовного и материального, созданного на основе противоборства Гармонии и Хаоса. В то же самое время природа выступает как олицетворение живого начала бытия. Живое - одно из значительнейших проявлений природного бытия, в котором сходятся материальное и духовное. Таким образом, добро и зло вплетены в человеческое бытие, причем, если добро онтологично по своей природе, то зло привносится в человеческий социум посредством различных агентов и т.п. Содержание добра и зла определяется посредством вхождения в так называемую «третью реальность» применения различных магических практик, которые раскрывают истинное содержание добра и зла. Более того, человек через магические практики способен усиливать добро и зло. Зло представлено как влияние разрушительных сил, вызванное высшими духовными сущностями. В диссертации показано, что этика неоязычества ситуативна по своей природе. Только в определенной ситуации человек совершает тот или иной, положительный пли отрицательный поступок, результат которого зависит от его морального выбора. В этом смысле Нравственный закон Рода выступает как вызов Богов, а ситуация - условием морального выбора человека, сам моральный выбор как проявление интуитивно-нравственной возможности расшировки этического кода божественной мудрости Нравственного закона Рода, поступок как результат, от которого зависит утверждение добра или зла в мире. Нравственный Закон Рода представляется как некая заданность идеи нравственного, раскрывающей этический код божественной мудрости. Одной из граней этого является обнаружение истинной нравственной природы человека, в силу чего человеку всегда уготована некая моральная ситуация, в которой у него есть возможность нравственного выбора. Поэтому в мифологии язычества, представленными русскими волшебными сказками, показаны те типы поведения, которые демонстрируют результаты морального выбора. В параграфе показано, что современное зло безлично, внешне проявляется в социуме незаметно характеризуется следующими признаками: а) насаждением ценностной культуры потребительства, как способ подчинения этой идеологииь; б) зло обличено в государственно-политическую форму демократии, которая направлена на воспитание в национальном самосознании идеологии самоуничтожения. Современное российское неоязычество характеризуется наличием своеобразной системы этических ценностей и принципов, которые направлены на регуляцию нравственных отношений в социуме. Данная этическая система религиозно-нравственного учения российского неоязычества возникает в результате протеста против потребительской культуры, лицемерной ханжеской морали, которая характерна для постсоветского российского общества. В этом смысле современное неоязычество может быть охарактеризовано как своеобразное протестное движение.
В $ 2 Смысл лснзни как нравственная ценность. Категории аскезы. Моральные уставы и кодексы (моральные заповеди, запреты, разрешения) как система нормативной этики в современном российском неоязычестве диссертационного исследования рассмотрены основные категории религиозно
13 «Мондиализм щедр на тайное п явное насилие, ибо воздает этим своему творцу - Чернобогу. Но истинная сила его в том, чтобы без "насилия", за животное удовольствие заставить человека добровольно отказаться от своей национальной культуры и веры. В этом смысле, наше патриотическое движение неверно ориентировано, поскольку борется с экспансией Запада лить политически». Там же. Гл. 1. Философские вопросы язычества. О добре и зле нравственного учения неоязычества, показано соотношение нравственных и религиозных компонентов неоязыческого мировоззрения, проанализированы содержание и взаимосвязь таких категорий как смысл жизни, смерть, вера, аскеза, дарна. Смысл жизни в системе нравственных ценностей определяется требованиями веры и моральным выбором индивида. Жизнь только тогда имеет нравственной значение и ценность, когда человек понимает свой жизненный выбор своей позиции и «участие в творчестве и борьбе богов». По сути дела, это - требование веры в том, что в человеческой жизни принимают деятельное участие боги, человек призван исполнять нравственный закон Рода, производя моральный выбор и совершая соответствующие поступки: «Смысл земной жизни и заключается в том, чтобы поддерживать свою жизнь, продолжать род, помнить заветы предков и совершать деяния, которых требует высшее начало» («Книга Природной веры»). Цель онергийной направленности человеческой деятельности - служение добру - антропологические представления неоязычества, основные положения которого сводятся следующим принципам: 1. Боги, божественный дух не соприкасается с материальным началом; 2. В то же самое время духовное преображение материального - одна из целей Божественного замысла, для претворения которого избран человек, как промежуточное звено между духовным и материальным; 3. В силу этого человек - существо синтетическое, соединяющее в себе материальное и духовное начало.14 Человек есть, согласно учению неоязычества, средство познания бытия познание есть своеобразный прорыв к так называемой, третьей реальности, которая закрыта для человека, однако, душа, будучи заключенной в теле, не является отделенной от духа, так как «в земной жизни на человека наложен как бы запрет контакта с планом третьей реальности». Такое
14 Поскольку божественный ду.\ лирулпяегся создавать из материи что-то непосредственно, то для работы с материей он породил нечто промежуточное - человека, который с одной стороны материален, с другой имеет душу - духовен, и через это связан с планом богов. См., там же. объяснение познания характеризует гностические влияния на формирование современного российского неоязычества. То же самое мы можем утверждать, характеризуя систему нравственных ценностей неоязычества, целью которой является совершенствование человека.
В данном параграфе определены цель и назначение веры, заключающиеся в том, чтобы способствовать гармонии и целостности бытия посредством познания и одухотворения материи, нравственного совершенствования человека. Вера представляет собой ценностную установку, которая в сознании индивида определяет его жизненную мотивацию. Вера проявляется через аскезу, В «Книге Природной веры» показано, что аскеза определяется через метафизический смысл и религиозный принцип. Аскетическая метафизика -противостояние Злу, которое концентрируется в ценностях современной цивилизации. Современная цивилизация способствует вырождению человечества и природы. Метафизика аскезы - прорыв к языческой традиционной вере через противостояние современной цивилизации, осознание целостности человека и природы, обожествление Природы и одновременно понимание ее уязвимости и необходимости сохранения. Метафизика аскезы представляет собой мотивацию к умоперемене, трансформируется в религиозный принцип, определяющий содержание и смысл неоязыческих ритуальных действий и обрядов, соответственно стилю и образу жизни. В диссертации рассмотрена аскеза странничества, аскеза голодания. Реконструированы и определены религиозный принцип, правила и нормы, образующие этический кодекс неоязычества.
Заключение диссертации по теме «Философия религии и религиоведение. Искусствоведение и культурология», Агальцов, Андрей Николаевич
1. Российское неоязычество как религиозно-культурное явление представляет собой шип традиционного языческого мировоззрения, характерного для славянского язычества. Это подтверждает анализ религиозной системы российского неоязычества, основанной на мифологической, космогонической картине мира и этика как система ценностей, принципов, норм и правил.
2. Религиозное учение российского неоязычества основывается на синкретизме космогонических и мифологических представлений о сотворении мира, противоборстве богов и т.д. Природа - единство духовного и материального, она создана в результате противостояния Гармонии и Хаоса. Природа выступае1 как олицетворение живого начала бытия. Живое -одно из значительнейших проявлений природного бытия, в котором сходятся материальное и духовное. Живое - нравственный критерий оценивания человека: содержание добра как ценности определяется через нравственную деятельность человека: насколько она способствует утверждению жизни как высшей нравственной ценности.
3. Антропологическая модель неоязычества тесно связана с космологическими и мифологическими основаниями, продолжает традиции язычества. Нравственный аспект является одним из важных черта неоязыческой антропологии. Тип человека в антропологической системе неоязычества восходит к типу «духовного воина», его миссия важна на фоне космологической картины мироздания как существа, от которого зависит духовное преобразование Природы, влияющей на мироздание в целом, так и духовное, нравственное преобразование самого себя. Тип «духовного воина» является одной из центральных фигур традиционного мировоззрения и персонифицирует собой этику Рода.
4. Система нравственных ценностей современного российского неоязычества исходит из основной идеи неразрывного единства человека и природы. Целостность человека и природы способствует утверждению гармонии мира - созидательных сил природы и общества, что является выражением ценностного содержания добра как центральной категории в учении российского неоязычества. Зло - то, что способствует уничтожению и хаосу. Добро и зло в неоязычестве - выражение противоборства высших духовных сущностей. Мерой добра I! зла выступает Нравственный закон Рода, который выполняет функцию в установлении равновесия созидательных и разрушительных сил, побуждая к справедливости и исполнению должного.
5. Этика неоязычества ситуативна по своей природе. Только в определенной ситуации человек совершает тот или иной, положительный или отрицательный поступок, результат которого зависит от его морального выбора. В этом смысле Нравственный закон Рода выступает как вызоеБогов, а ситуация - условием морального выбора человека, сам моральный выбор как проявление интуитивно-нравственной возможности расшировки этического кода божественной мудрости Нравственного закона Рода, поступок как результат, от которого зависит утверждение добра или зла в мире.
6. Нравственный закон Рода - основной закон в религиозном учении российского неоязычества. Нравственный закон Рода является своеобразным «этическим кодом бытия», через который «верховный бог побуждает богов, людей и духов следовать установленным правилам». Устанавливая единство с умершими предками, Нравственный закон Рода проводит нравственную границу между дозволенным и недозволенным. Предназначение Нравственного Закона Рода заключается не только в том, чтобы привнести нравственное знание, но и в том, чтобы произвести нравственную инициацию, цель которой - особый нравственный отбор людей, средство - моделирование ситуации морального выбора, что регламентировано высшими силами. Этический код концентрируется в мифологии, волшебных сказках. Он зашифрован в обыденной ситуации, и предстает перед человеком как возможность свободного морального выбора. Ситуативность этики и определение способа поведенческой линии индивидом раскрывает и дешифрует этический код, определяя его дальнейшую судьбу и ценностный смысл жизни.
7. Цель веры неоязычества - способствовать гармонии и целостности бытия посредством познания и одухотворения материи, нравственного совершенствования человека. Вера неоязычества представляет собой, феномен, в проявляется синтез нравственного и религиозного, прежде всего как ценностное основание смысла жизни, обусловленного моральным выбором человека. Вера, также, представляет собой ценностную установку, которая в сознании индивида определяет его жизненную мотивацию.
8. Вера связана с аскезой, определена как способ отрешенности и концентрации для проявления веры. Аскеза имеет метафизический смысл и религиозный принцип. Аскетическая метафизика - противостояние Злу, которое концентрируется, согласно учению неоязычеству, в ценностях современной цивилизации. Современная цивилизация способствует вырождению человечества и природы. Метафизика аскезы - прорыв к языческой традиционной вере через противостояние современной цивилизации, осознание целостности человека и природы, обожествление Природы и одновременно понимание ее уязвимости и необходимости сохранения. Метафизика аскезы, трансформируется в религиозный принцип, определяющий содержание и смысл неоязыческих ритуальных действий и обрядов, соответственно стилю и образу жизни. В диссертации рассмотрена аскеза странничества, аскеза голодания. Реконструированы и определены религиозный принцип, правила и нормы, образующие этический кодекс неоязычества. Целью аскезы странничества является достижение гармонии с Природой, ведь странник путешествует, чтобы достичь счастья, целостности духовной жизни, ощущая состояние дарна.
Аскеза странничества в российском неоязычестве представляет собой тип особого духовно-нравственного испытания, цель которого - в воссоздании целостности и гармонии бытия посредством вхождения в Природу, результатом которой является: а) понимание современной цивилизации как реальной угрозы живому, жизни; б) подготовка к умоперемене: вхождение в Природу: переживание страха, жертвенные дары, медитация движения и медитация остановки в пути; в) умоперемена как мотивация к нравственному росту; нравственное совершенствование как цель нравственного роста; г) состояние дарна как гармонии живого и духовного. Подготовка к умоперемене сознания связана с определенными условиями.
9. Основу религиозно-философских и этических построений российского неоязычества определяют протестные настроения, обусловленные критическим отношением к христианской церкви, к лицемерной и ханжеской морали, к техногенной цивилизации, которая представляет собой угрозу целостному существованию человечества. Религиозно-нравственное учение российского неоязычества возникает в результате протеста против потребительской культуры, лицемерной ханжеской морали, которая характерна для постсоветского российского общества. Поэтому современное неоязычество охарактеризовано нами как своеобразное протестное движение.
10. Нравственный Закон Рода представляется как некая заданность идеи нравственного, раскрывающей этический код боэюественной мудрости. Одной из граней этого является обнаружение истинной нравственной природы человека, в силу чего человеку всегда уготована некая моральная ситуация, в которой у него есть возможность нравственного выбора. 11. Таким образом, добро и зло вплетены в человеческое бытие, причем, если добро онтологично по своей природе, то зло привносится в человеческий социум посредством различных агентов и т.п. Содержание добра и зла определяется посредством вхождения в так называемую «третью реальность» посредством различных магических практик, которые раскрывают истинное содержание добра и зла. Более того, человек через магические практики способен усиливать добро и зло. Зло представлено как влияние разрушительных сил, вызванное высшими духовными сущностями. Современное зло безлично, внешне проявляется в социуме незаметно характеризуется следующими признаками: а) насаждением ценностной культуры потребительства, как способ подчинения этой идеологии111; б) зло обличено в государственно-политическую форму демократии, которая направлена на воспитание в национальном самосознании идеологии самоуничтожения.
111 «Мондиализм щедр на тайное и явное насилие, ибо воздает этим своему творцу - Чернобогу. Но истинная сила его в том, чтобы без "насилия", за животное удовольствие заставить человека добровольно отказаться от своей национальной культуры и веры. В этом смысле, наше патриотическое движение неверно ориентировано, поскольку борется с экспансией Запада лишь политически». Там же. Гл.1. Философские вопросы язычества. О добре и зле
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Российское неоязычество - многообразный феномен современной российской действительности, включающий в себя идеологические, мировоззренческие, социальные и культурные особенности.
Наиболее существенным и актуальным является анализ религиозных и нравственных начал российского неоязычества, в силу того, что они проявляются через неразрывное единство. Актуальность диссертационной работы «Российское неоязычество как религиозно-нравственный феномен» исследует современное религиозное движение в русле традиций отечественной культуры: «Познание народной культуры, - подчеркивает исследователь русского язычества Б.Рыбаков, - всех видов крестьянского творчества невозможно без выявления его архаичной языческой подосновы. Изучение язычества - это не только углубление в первобытность, но и путь к пониманию культуры народа».
Языческая религия представляет собой синтез верований и культов древних славян, которые сохраняют свои традиции в современной культуре славянских народов. Славянское язычество имеет свою уникальную и неповторимую мифологию, которая сохранилась в мифах и волшебных сказках, традициях и обычаях славянских народов.
Российское неоязычество, как религиозный феномен, имеет противоречивые характеристики в общественном сознании: с одной стороны, пользуется популярностью среди самых широких слоях населения, с другой -неоднозначным их пониманием и восприятием в обществе и в научных кругах, которая, в частности, проявляется в неоправданном отождествлении неоязычества с фашизмом и национализмом с одной стороны, с оккультизмом и сатанизмом - с другой.
Феномен российского неоязычества проанализирован в данном исследовании как религиозное вероучение и религиозное движение, которые рассматриваются с учетом социально-исторических и религиознофилософских основании. Российское неоязычество показано как социально-религиозный институт, имеющий свою идеологию, на основе религиозного учения неоязычества, выраженную в соответствующих документах, манифестах, обращениях, уставах и кодексах. Неоязычество характеризуется соответствующей вероучению образом жизни и деятельности.
Нами определено:
1) Российское неоязычество - культурное явление и представляет собой тип религиозного движения, которое основывается вероучении язычества (политеизм).
2) Мировоззренческой основой российского неоязычества является традиция как почитание рода, природы, родной веры, которая выступает как обращение к умоперемене. Особенностью неоязыческой веры заключается в синкретизме веры, культа, ритуала, обряда.
3) Неоязычество представляет собой новый тип религиозности -крипторелигиозность, в котором мировоззренческие принципы, выступая на первый план, скрывают, поглощают культ и ритуал, крипторелигиозность в истории религий проявляется как особенность таких религиозных систем как буддизм, христианство ислам.
4) Крипторелигиозность отличается от крипторелигий прежде всего том, крипторелигиозность предполагает сакральность одного из элементов религиозности, например, в буддизме, когда ритуальная обрядность, а не мировоззренческий элемент религиозности являлся определяющим. В российском неоязычестве определяющим элементом является мировоззренческий, а не ритуально-обрядовый. Это подтверждает анализ религиозной системы российского неоязычества, основанной на мифологической, космогонической картине мира и этика как система ценностей, принципов, норм и правил.
В связи с этим в диссертации проведен анализ основных нравственных ценностей и понятий, российского неоязычества.
Анализ этики неоязычества показал, что система ценностей неоязычества, продолжая традиции язычества, представляет собой традиционное мифологическое мировоззрение, в основе которого - экологические и этические принципы, направленные на совершенствование человека и природы. В связи с этим определено:
1) Система нравственных ценностей современного российского неоязычества опирается на идею неразрывного единства человека и природы. Целостность человека и природы выражает гармонию бытия - созидательных сил природы и общества. Природа представляет собой своеобразный синкретизм духовного и материального, созданного на основе противоборства Гармонии и Хаоса. В то же самое время природа выступает как олицетворение живого начала бытия. Живое - одно из значительнейших проявлений природного бытия, в котором сходятся материальное и духовное.
2) Этот тезис лежит в основании ценностного содержания добра как центральной категории в учении российского неоязычества. Зло, способствует уничтожению и хаосу. Добро и зло в неоязычестве - выражение противоборства высших духовных сущностей. Мерой добра и зла выступает Нравственный закон Рода, который выполняет функцию в установлении равновесия созидательных и разрушительных сил, побуждая к справедливости и исполнению должного. Таким образом, добро и зло синтезированы в человеческое бытие. Добро онтологично по своей природе, зло привносится в человеческий социум посредством различных агентов.
4) В диссертации выявлено, что этика неоязычества ситуативна по своей природе. Только в определенной ситуации человек совершает тот или иной, положительный или отрицательный поступок, результат которого зависит от его морального выбора. В этом смысле Нравственный закон Рода выступает как вызов Богов, а ситуация - условием морального выбора человека.
5) Моральный выбор - проявление интуитивно-нравственной возможности расшировки этического кода божественной мудрости Нравственного закона Рода, поступок как результат, от которого зависит утверждение добра или зла в мире.
6) Нравственный Закон Рода представлен в учении неоязычества как высшая идея нравственного, через который раскрывается этический код божественной мудрости. Одной из граней этого является обнаружение истинной нравственной природы человека, в силу чего человеку всегда уготована некая моральная ситуация, в которой у него есть возможность нравственного выбора. Мифология язычества, представленная русскими волшебными сказками - выражение мудрости, в них даны типы поведения, демонстрирующие результаты морального выбора.
Современное зло безлично, внешне проявляется в социуме незаметно характеризуется следующими признаками: а) насаждением ценностной культуры потребительства, как способ подчинения этой идеологии; б)зло обличено в государственно-политическую форму демократии, которая направлена на воспитание в национальном самосознании идеологии самоуничтожения.
В диссертации проанализированы антропологические представления неоязычества, выведены основные принципы неоязыческого антропологизма:
1) Боги, божественный дух не соприкасается с материальным началом.
2. Духовное преображение материального - одна из целей Божественного замысла, для претворения которого избран человек, как промежуточное звено между духовным и материальным.
3. Человек - единство материального и духовного начало. Боги, божественный дух не соприкасается с материальным началом. Духовное преображение материального - одна из целей Божественного замысла, для претворения которого избран человек, как промежуточное звено между духовным и материальным Человек есть, согласно учению неоязычества, -средство познания бытия. Познание есть своеобразный прорыв к так называемой, третьей реальности, которая закрыта для человека, однако, душа, будучи заключенной в теле, не является отделенной от духа, так как «в земной жизни на человека наложен как бы запрет контакта с планом третьей реальности». Такое объяснение познания характеризует гностические влияния на формирование современного российского неоязычества. То же самое мы можем утверждать, характеризуя систему нравственных ценностей неоязычества, целью которой является совершенствование человека
В диссертационном исследовании рассмотрены основные категории религиозно-нравственного учения неоязычества, показано соотношение нравственных и религиозных компонентов неоязыческого мировоззрения, проанализированы содержание и взаимосвязь таких категорий как смысл жизни, смерть, вера, аскеза, дарна. В диссертации определено, что смысл жизни в системе нравственных ценностей определяется требованиями веры и моральным выбором индивида: в человеческой жизни принимают деятельное участие боги, человек призван исполнять нравственный закон Рода, производя моральный выбор и совершая соответствующие поступки: «Смысл земной жизни и заключается в том, чтобы поддерживать свою жизнь, продолжать род, помнить заветы предков и совершать деяния, которых требует высшее начало» (Книга Природной веры»), цель энергийной направленности человеческой деятельности - слу.жение добру.
Современное российское неоязычество характеризуется наличием своеобразной системы этических ценностей и принципов, которые направлены на регуляцию нравственных отношений в социуме.
В диссертационном исследовании определены цель и назначение веры, заключающиеся в том, чтобы способствовать гармонии и целостности бытия посредством познания и одухотворения материи, нравственного совершенствования человека. Вера представляет собой ценностную установку, которая в сознании индивида определяет его жизненную мотивацию. Вера проявляется через аскезу, которая определяется через метафизический смысл и религиозный принцип. Аскетическая метафизика - противостояние Злу, которое концентрируется в ценностях современной цивилизации. Современная цивилизация способствует вырождению человечества и природы. Метафизика аскезы - прорыв к языческой традиционной вере через противостояние современной цивилизации, осознание целостности человека и природы, обожествление Природы и одновременно понимание ее уязвимости и необходимости сохранения. Реконструированы и определены религиозный принцип, правила и нормы, образующие этический кодекс неоязычества.
В диссертационном исследовании представлены социокультурные истоки российского неоязычества, показано, что критика современной цивилизации неоязычеством - противостояние вызовам современной культуры, рационалистическим табуизированным нормам христианской и светской морали, в связи с чем раскрыто содержание основных нравственных ценностей - добро, зло, справедливость, правда; определена взаимосвязь нравственных понятий российского неоязычества с религиозными базовыми понятиями, такие как Природа, Род, Родноверие т.д.
В диссертации обосновано, что религиозно-нравственное учение российского неоязычества возникает в результате протеста против потребительской культуры, лицемерной ханжеской морали, которая характерна для постсоветского российского общества. В этом смысле современное неоязычество может быть охарактеризовано как своеобразное протестное движение.
Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Агальцов, Андрей Николаевич, 2010 год
1. Асеев О.В., Язычество в современной России: социальный и этнополитический аспекты. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Специальность 09.00.06 -философия религии. На правах рукописи. - Москва, 1999 г.
2. Асов А., Славянские руны и «Боянов гимн», Москва 2000.
3. Асов А.И., «Книга Велеса». /канон./ Москва. «Наука и религия», 1997. «Русские веды», Москва, «Молодая гвардия», 1992 . «Звездная книга Коляды», Москва, «Наука и религия», 1996.
4. Аринушкин А., Черкасов И. «Зов Гипербореи», 1998, Москва, изд. «Гиль-Эстель».
5. Балагушкин Е., Нетрадиционные религии в современной России. Морфологический анализ, Москва 1999.
6. Байдужий С. «Целительные секреты», Запорожье, изд. «Световит», 1992.
7. Белецкий Л.Т. «Памятники древней письменности и искусства. Литературная история повести о меркурии Смоенском», 1911.
8. Вельский H.H. «Тайны друидов», Минск, 1998.
9. Бержье Жак., Повель Луи. «Утро магов», Киев, 1994.
10. Безверхий В.Н. История религии. М., 1996.
11. Белов А., Современное славянское язычество: пути национального возрождения, // Россия и Европа опыт соборного анализа, Москва, 1992.
12. Битцевское обращение (17 марта 2002 года) // Вестник Традиционной Культуры: статьи и документы. Вып. №3 / под ред. докт. филос. наук
13. Наговицына А. Е., М., 2005. С. 129-145. (ISBN 5-93883-042-7) http://slavva.ru/docs/bitcobr.htm
14. Битцевское обращение «Круга Языческой традиции КЯТ» Василиск -ресурс www.basilisc.narod.ru
15. Битцевский договор (24 марта 2002 года) // Вестник Традиционной Культуры: статьи и документы. Вып №3 / под ред. докт. филос. наук Наговицына А. Е„ М., 2005. СС. 144-145. (ISBN 5-93883-042-7) http://slavva.ru/docs/bitc dogov.htm
16. Бороноев А.О., Смирнов П.И. «Россия и русские: характер народа и судьба страны», С. Петербург, 1992.
17. Бхагавадгита. Пер. с санскрита, исслед. и примеч. В.С.Семенцова, -М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. 256 с
18. Василенко В.М. Народное искусство. Избранные труды о народном творчестве Х-ХХ вв. М., 1974.
19. Васильев М.А., «Язычество восточных славян накануне крещения Руси», Москва, «Индрек», 1999.
20. Васильев М.С., Георгис Д.Ж., Сперанский H.H., Топорков Г.И. «Русский языческий манифест», Троицк, 1997.
21. Васильев М.С., Потапов А.Л., Сперанский H.H. «Язычники отвечают», Троицк, 1999.
22. Велецкая H.H., «Языческая символика славянских архаических ритуалов», Москва, 1978.
23. Вельтман А., «Древние славянские собственные имена», Москва, 1840.
24. Веркович С.И., «Веда славян. Обрядовые песни языческого времени, сохранившиеся устным преданием у македонских и фракийских племен Болгар-Помаков», Т.2, С.Петербург, 1881.
25. Виноградова Л.Н., «Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян», Наука, 1982.
26. Вишнякова С.И., «Мифы древних руссов», Комсомольск-на-Амуре, 1996.
27. Велимир «Книга природной веры».
28. Велимир Языческая аскеза.www.slavya.ru
29. Вестник Традиционной Культуры: статьи и документы. Вып. №3 / под ред. докт. филос. наук Наговицына А. Е., М., 2005. СС. 146-152, 154-180. (ISBN 5-93883-042-7)
30. Верховский А., Михайловская Е., Прибыловский В., Национализм и ксенофобия в российском обществе, Москва 1998; Политическая ксенофобия. Радикальные группы. Представления лидеров. Роль Церкви, Москва, 1999.
31. Верховский А., Папп А., Прибыловский В., Политический экстремизм в России, Москва, 1996.
32. Верховский А., Прибыловский В., Национал-патриотические организации в России. История, идеология, экстремистские тенденции, Москва, 1996. Виталий (Уткин) Иеромонах, Россия и новое язычество, Москва, 2001.
33. Верховский А., Прибыловский В., Национал-патриотические организации в России. История, идеология, экстремистские тенденции. М.: Ин-т экспериментальной социологии, 1996.
34. Гаврилов Д., О возвращении к Традиционным природным культам и исконным этническим верованиям на рубеже XX-XXI вв.// Вестник Традиционной Культуры, вып. 2, М., 2005. СС. 44-53. (ISBN 5-93883033-8)
35. Гаврилов Д., Традиционная культура и современный мир/ Наговицын А.Е. Древние цивилизации: общая теория мифа. М.: Академический проект, 2005. - 656 с. СС. 3-28. (ISBN 5-8291-0497-0).
36. Гаврилов Д., Особенности традиционной культуры //Вестник Традиционной Культуры: статьи, изведник. вып №1, М., 2004. СС. 1826 (ISBN- 5-93883-03 1-1)
37. Гаврилов Д.А, Наговицын А.Е., Боги славян. Язычество. Традиция. -М.: Рефл-Бук, 2002.-464 с. (ISBN 5-87983-111-6)
38. Гайдуков A.B. Легитимность славянского неоязычества: особенности взаимоотношения с государственной властью // Герцсповские чтения 2004: Актуальные проблемы социальных наук. СПб.: ФСН РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. С. 274-278.
39. Гайдуков A.B., Славянское (русское) неоязычество и проблема этнорелигиозных стереотипов // Герценовские чтения 2002: Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 2002.
40. Гальковский Н.М., «Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси», два тома, Москва, 1913.
41. Гельмольд, «Славянская хроника», Москва, 1963.
42. Гильфердинг А., «История Балтийских славян» Т.1, Москва, 1855. Переиздано изд. «ВНИИОЭНТ», Москва, 1994.
43. Глинка Г., «Древняя религия славян» в сб. «Мифы древних славян», Саратов, 1993.45. «Голубиная книга» /Русские народные духовные стихи XI-XIX веков/, «Московский рабочий», 1991.
44. Гумилев JI.H., «Этногенез и биосфера Земли», Ленинград, 1990, «Древняя Русь и Великая Степь», Москва, 1992.
45. Гусева Н.Р., Сборник «Древность: Арьи. Славяне» Москва, 1996.
46. Галуцкий Г., Управляемость культуры и управление культурными процессами, Москва, 1998.
47. Гриневич Г., Праславянская письменность, Москва, 1999.
48. Гумилев Jl., Древняя Русь и Великая степь (1989); От Руси к России: Очерки этнической истории, Москва, 1992.
49. Георгис Д.Ж., Живая связь и преемственность между современными и древними языческими объединениями (2004) http://slavva.ru/articles/our history.htm
50. Георгис Д.Ж., Круг Языческой Традиции // Эволюция. 2003. N 1.
51. Громов Д.В., Бычков A.A., Славянская руническая письменность: факты и домыслы, М.: София, 2005. - 384 с.54. «Государственные проекты»: Тропа Троянова, // О русском неоязычестве, hitp://www.clpt.ru/?page:=analytics022.
52. Данилов В.В., «Русь ведическая в прошлом и будущем» (Евангиле от ариев), Москва, 1996.
53. Девяткина Т.П., «Мифология мордвы», Саранск, 1998.
54. Добровольский A.A., (Доброслав) «Арома йога», Москва, 1994.
55. Доброслав, «Светославление», Киров, 1997, «Древо-целитель. Мысли навеянные Доброславу шаболинским лешим», Киров 1996, «Русский ответ на еврейский вопрос», рукопись до 1993, «Дхаммапада», Москва, изд. СССР, 1960.
56. Забылин М., «Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия», Москва, 1880.
57. Захаров 10.А., «Мир шамана-целителя», Москва, 1998. (На обложке дано название «Система шамана-целителя»)
58. Зеленин Д.К., «Очерки русской мифологии», Петроград, 1916, «Статьи по духовной культуре 1901-1913 г.» изд. «Индрик», Москва, 1997. «Табу слов у народов восточной Европы и северной Азии», 1928.
59. Зелинский Ф.Ф., «Древнегреческая Религия», Петроград, изд. «Огни», 1918. Переиздано в Киеве «СИНТО», 1993.
60. Истархов В.А., «Удар русских богов», Москва, 1999.
61. Дворкин А., Введение в сектоведение. Н. Новгород, 1998.
62. Деструктивный культ или патриотическое движение?, // О русском неоязычестве, http://www.dvpt.ru/analytics 018.htm.
63. Добровольский A.A., Природные корни Русского Национального Социализма М., 1999.
64. Добролюбов Я., Монотеизм, Язычество, Сатанизм и Логика Истории, «Славянское язычество», http://paganism.run/
65. Дугин А., Конспирология (наука о заговорах, тайных обществах и оккультной войне). М.: Историко-религиозное Об-во «Арктогея», 1992;
66. Дугин А., Тамплиеры пролетариата (национал-большевизм и инициация). М.: Историко-религиозное Об-во «Арктогея», 1997.
67. Духовный союз «Тезаурус». Правила, Ленинград, 1990.
68. Житие и жизнь и подвиги, иже во святых отца нашего Константина Философа, первого наставника и учителя славянского народа. http://www.geocities.com/katzusil/krmf/flri-5.html
69. Заключение специалистов религиоведческой научной группы Института развития личности Российской академии образования И. А. Галицкой и 14.В. Метлика от 9 октября 1997.
70. Зобнина С.В, Георгис Д.Ж., Гаврилов Д.А., Винник В.Ю., АНАЛИЗ СОВРЕМЕННОГО МИФОТВОРЧЕСТВА В НОВЕЙШИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ ПО ЯЗЫЧЕСТВУ. Электронный ресурс http://slavva.ru/clelo/kru
71. Кандыма В., Ригведа: религия и идеология русского народа, С. -Петербург, 1996.
72. Казаков B.C., Богумил «Мир славянских богов» изд. Калужской Славянской Общины, Калуга, 1997. «Именнослов. Словарь славянских имен и прозвищ», изд. третье, Калуга, 1997.
73. Кайсаров А., «Славянская и российская мифология» в сб. «Мифы древних славян», Саратов, 1993.77. «Калевала» изд. «Худ. литература», Москва, 1977.
74. Касторский М., «Начертания славянской мифологии», Санкт-Петербург, 1841.
75. Клейн Л.С., «Памяти языческого бога Рода» в сб. «Язычество восточных славян» Ленинград, 1990.
76. Конвей Д.Д., «Мистерия и магия Луны», Москва, 1998.
77. Кондратьев A.A., «Сны», С.-Петербург, 1993.
78. Коринфский A.A., «Народная Русь», Москва, 1901. переиздано Москва, «Град Китеж», 1995.83. «Краледворская рукопись» в переводе Н. Берга, Москва, 1846.
79. Крук, «Следам за сонцам», Мшск, 1998
80. Курносов Ю.В., «Тайные доктрины вчера и сегодня» Москва, изд. «ИНТЕЛЛЕКТ», 1996.
81. Кюстин А., «Николаевская Россия», Москва, изд. «Терра», 1997.
82. Лесной Сергей, «Велесова книга» языческая летопись доолеговской Руси», Виннипег, 1966.
83. Коровин В.Ю., Нравственные основания русского странничества. Автореф. на соискание ученой степени канд.филос.н., Воронеж, 2009.
84. Кураев А., диакон. Пантеизм и монотеизм // Вопросы философии. 1996. №6. С. 36 53.
85. Кураев А., диакон. Сатанизм для интеллигенции (О Рерихах и Православии). Т. 1. Религия без Бога. 528 с. Т. 2. Христианство без оккультизма. М., Моск. подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, изд-во «Отчий дом», 1997.
86. Меранвильд В.Б., К вопросу о причинах возрождения интереса к русскому язычеству в современной России // Герценовские чтения 2004: Актуальные проблемы социальных наук. СПб.: ФСН РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. СС. 266-267.
87. Мерамвильд В.Б. Славяно-горицкое движение как одна из форм возрождения русской национальной культуры: Монография. Йошкар-Ола, 2004.
88. Миролюбов 10., «Риг-Веда и язычество», Мюнхен, 1981.
89. Мокшин Н.Ф., «Дохристианские верования мордвы» автореферат диссертации, Саранск, 1964, «Религиозные верования мордвы», Саранск, 1998.
90. Неелов Е.М., «Натурфилософия русской волшебной сказки»,1. Петрозаводск, 1989.
91. Мифы Древней Индии. Бахагадгита. Общая редакция Р.В.Грищенкова. Перевод и комментарии акад Б.Л.Смирнова. С. -Пб.: Изд. дом «Кристалл», 2000.
92. Наговицын А., Возрождение дохристианских традиционных верований в современной России// Вестник Традиционной Культуры, вып. 1, М., 2004. СС. 2-7. (ISBN 5-93883-031-1)
93. Неоязычсское крыло в русском национализме, «Панорама» 2002, № 49.
94. Нетерпимость в России: старые и новые фобии, под ред. Г. Витковской и А. Малашенко, Москва 1999.
95. Новые религиозные организации России деструктивного и оккультного характера: Справочник «Информационно-аналитическим вестник, 1997, № 1.
96. Новые религиозные организации России деструктивного, оккультного и иеоязыческого характера, т. 3: Неоязычество, Москва, 2000.
97. О мировоззренческо-религиозных основаниях в отношении язычников к людям других верований и мировоззрений» (26 ноября 2004 года) http://slavya.ru/delo/kmg/confes.htm).
98. От национал-патриотизма до ксенофобии, // О русском неоязычестве, http://www.dvpt.ru/?page=analyticsO 19.
99. Пейкова З.И., Отношение к христианству в современном русском неоязычестве. На примере книги В. Истархова «Удар русских богов». 2-е издание. М., 2000. Миссионерское обозрение №3, 2002.
100. Плотников М., диакон Доклад на Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы изучения"новых религиозных движений и сект» Рязань, 2008 г. Электронный ресурс -antiCEKTA.ru
101. Православная Церковь, Католицизм, протестантизм, современные ереси и секты в России. СПб., 1994;. Дворкин А. Введение в сектоведение. Н. Новгород, 1998.
102. Прибыловский В. Новые язычники люди и группы // «Русская мысль», 30 апреля - 6 мая 1998 г. - № 4220.
103. Ответ заместителя начальника Центра криминальной информации ГИЦ МВД России полковника внутренней службы А. И. Хвыли-Олинтера № 34/3-127 от 26 июля 1999 г. профессору Российской академии государственной службы при Президенте России М.Н. Кузнецову.
104. Ответ Центра реабилитации жертв нетрадиционных религий № 42/12-э от 1 августа 1999 г. профессору Российской академии государственной службы при Президенте России М. Н. Кузнецову.
105. Письмо председателя Российского Объединенного Союза Христиан Веры Евангельской епископа С. В. Ряховского № 240 от 31 января 2000 г. заместителю начальника Главного управления юстиции г. Москвы В.Н. Жбанкову.
106. Платов А., Памятники рунического искусства славян// Мифы и магия индо-европейцев, вып. 6. М.: Менеджер. 1998.
107. Платов А., Руническая магия, Москва, 1994.
108. Прибыловскип В., Русское язычество квазирелигия национализма и ксенофобии, // Диа-Логос. Религия и общество. 199899, альманах, Москва 1999 «Мир Религий» 2001, http://www.reli-gio.ru/relisoc/27save.html.
109. Прокофьев А., Современное славянское неоязычество (обзор), http://paganism.ru/neo-pag.htm.
110. Резепова Ирина Станиславна, Неоязычество в культуре: История и современность: диссертация. кандидата философских наук: 09.00.13. Ростов-на-Дону, 2005.
111. Религия и национализм. Сборник статей, Москва, 2000. Религия и политика в посткоммунистической России, Москва, 1994.
112. РЕПОРТАЖ: Алексей Белов. Много ли в Евразии Язычества? -http://www.portal-creclo.ru/site/print.php?act=news&id=: 17233
113. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., «Наука», 1981 г.
114. Самоопределение Круга Языческой Традиции // Вестник Традиционной Культуры: статьи, изведник. Вып №1. / под ред. докт. филос. наук Наговицына А. Е., М., 2004. - 202 с. С.7. (ISBN - 593883-03 1-1) hitp://slavya.ru/delo/krug/ki-ug.htm
115. Семенов С., Громовый знак. Публичная проповедь Богочеловечества, С.-Петербург 1991.
116. Серяков М., Рождение Вселенной. Голубиная книга. М.: ЭКСМО, 2005. - 576 с.
117. Согомонов Ю.А., Миф, ритуал и обыкновение трансформирующегося общества// Тоталитаризм и посттоталитаризм: В 2 кн. М., 1994. Кн. 2.
118. Современные секты и неоязычество в России: Сборник статей, Москва, 1998.
119. Соколов Е.В., «Союзе Венедов», «Родные просторы» 1990, № 6.
120. Сотов А., Идеология Русского национально-освободительного движения (РНОД), «За Русь!» 1999, № 3 (23).
121. Сперанский Н., Русский языческий манифест, замечания и доп. М. Васильева, Д. Георгиса, Г. Топоркова, Москва, 1997.
122. Сперанский Н., Слово почитателям древней культуры, Троицк 1996.
123. Сперанский H.H., «О ведических началах русского язычества», Троицк, 1998. «Грозовой миф и судьба России», Троицк, 1999. «Драна или учение о жизни в Природе», Троицк, 1999. миссия «Джива-храм
124. Инглии», «Государство, религия, церковь в России и за рубежом. Информационно-аналитический бюллетень РАГС» 1998, №5(17).
125. Трубецкой Е., «Иное царство и его искатели в русской народной сказке», 1919, издано в «Литературная учеба», кн. вторая, 1990.
126. Устав Содружества Природной Веры «Славия» http://slavva.ru/docs/ustav org.doc.
127. Филатов С., Щипков А., Язычество. Рождение или вырождение, «Дружба народов» 1994, № 11-12.
128. Хиневич А., Славяно-Арийские Деды, Омск, 2001.
129. Черкасов И., (Велеслав) «Се Русь-Сурья», 1998, «Средь лесов славянских» 1999, «Традиция» 1999, «Коло славим!» 1999, «Родолюбие» 1999, «Пить из реки жизни» 2000, «Родные боги» 2001, Москва, изд. Институт общегуманитарных исследований.
130. Шабанов А., Славянское неоязычество политический культ в современной России // Православная Тверь, октябрь-ноябрь 1996 г. -№ 10-11 (35-36).
131. Шеппинг Д.О., «Мифы славянского язычества», Москва, 1849, переиздано изд. Терра, 1997.
132. Шнирельман В.А., От «Советского народа» к «органической общности»: образ мира русских и украинских неоязычников // Славяноведение, №6, 2005.
133. Шнирельман В.А., Неоязычество на просторах Евразии. Москва, Библейско-Богословский ин-т св.Ап. Андрея, 1999.
134. Шнирельман А., Штерин М., Новые религиозные движения в России 1990-х годов, // Старые церкви, новые верующие. Религия в массовом сознании постсоветской России, ред. Каариайнен К., Фурман Д., Москва С.-Петербург 2000.
135. Шнирельман В., Неоязычество и национализм: поиски идентичности или неонацизм?, Москва, 1998; Перун, Сварог и другие: русское неоязычество в поисках себя, // Неоязычество на просторах Евразии, Москва, 2001.
136. Щеглов А., Возвращение богов. Политическая социология неоязычества, Москва 1999; Языческая заря: Перспективы языческого Движения, Москва 2002.
137. Элиаде М., Мефистофель и андрогин. Пер. с фр. СПб.: Изд-во «Алетейя», 1998.
138. Элиаде М., Йога: свобода и бессмертие» malib.ru/eliadeyoga
139. A Guide to New Religious Movements, ed. by R. Enroth, Downers Grove, 1 11.2005.
140. Dobroczynski В., New Age, Krakow 2000.
141. Drozdowicz Z., Nowe ruchy religijne w Europie wybrane przeklady, // Religia i religijnosc Europy, Czlowiek i spoleczenstwo, Poznan 2002.
142. Dokt6r Т., Spoleczne uwarun-kowania i konsekwencje fundamentalizmu i New Age, // Religia i religijnosc Europy, Czlowiek i spoleczenstwo, Poznari 2002.
143. Hopman E., People of the Earth: The New Pagans Speak Out, Rochester, Vt. 1996.
144. Jocz A., Bog mistykow a szatan gnostykow. Miejsca zla w antropozoficz-nej neognozie, // Religia i religijnosc w Europie, Czlowiek i Spoleczenstwo, Poznari 2002.
145. Spirytualizacja rzeczywistosci. Problem zanikania granicy pomiedzy swiatem duchowym ifizycznym w neogno-stycznym nauczaniu, Poznari 2003.
146. Kwiecie// M., Novve ruchy reli-gijne w Rosji i na Ukrainie. Geneza kla-syfikacja- znaczenie, Poznari 2003.
147. MieJniK E., Boga nie ma, 1998. Modern paganism in world cultures: comparative perspectives, edited by M. Strmiska, Santa Barbara, Calif. 2005.
148. Neopoganstwo: nowe czasy stare idee, Poznari 2001. Okraska R., W krqgu Odyna i Tryglawa. Neopoganizm w Polsce i na swiecie - wczoraj i dzis, Biala Podlaska 2001.
149. Rau M., Wspolczesny ruch neopo-ganski w Europie, Warszawa 1999.
150. Shnirelman V., Russian Neo-pagan Myths and Antisemitism, Jerusalem 1998. http://paganism.ru/
151. Алексей Гайдуков/ prof, dr hab. Andrzej de Lazari mgr/ Magdalena Zakowska /mgr Olga Nadskakula.
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.
Глава 2. Неоязычество: общая характеристика
Русское неоязычество, или русский ведизм, первоначально публично заявило о себе в 1990-х гг. как одно из наиболее радикальных течений русского национализма (Мороз 1992: 71–73; 1994; Laqueur 1993: 112–116; Яшин 1994б; Шнирельман 1998б, 1999, 2001; Shnirelman 1998; 2001; Прибыловский 1998а-в, 1999; Асеев 1998; 1999; Popov 2001). Вместе с тем, политическое течение является лишь одной из граней неоязычества. По мнению А. Гайдукова, оно отнюдь не сводится к религии, и поэтому этот автор характеризует его как субкультуру. Впрочем, и он соглашается с тем, что своим появлением неоязычество обязано росту национального сознания (Гайдуков 1999, 2000).
По О. В. Асееву, изучавшему, главным образом, религиозную сторону русского неоязычества, в этом движении можно выделить четыре группы: а) общины, ориентирующиеся на славянское язычество, практикующие культ воина и обучающие славянским борцовским искусствам; б) общины, создающие эклектическую религию, вбирающую в себя как кельтское, так и индуистское наследие; в) полисинкретические общины, исповедующие еще более широкий набор заимствованных отовсюду символов и представлений, включающих и христианские; г) общины, ставящие во главу угла сближение с природой, очищение души и оздоровление (последователи Порфирия Иванова). Если первые три группы в той или иной степени политизированы, то четвертая чужда политике и по своим экологическим установкам близка европейскому неоязычеству. Примечательно, что именно последователи Порфирия Иванова сумели придать массовость своему движению, которое во второй половине 1990-х годов насчитывало несколько десятков тысяч членов (Асеев 1998: 20–22; 1999: 33). Впрочем, борцовское искусство не коррелируется прямо со «славянским язычеством»; оно популярно и в общинах иного рода.
А. В. Гайдуков различает среди неоязычников национал-патриотические, природно-экологические и этнографически-игровые группы (Гайдуков 2000), а В. В. Прибыловский делит язычников на два полюса: 1) слабо политизированный фольклорно-игровой и 2) предельно политизированный национал-патриотический (Прибыловский 2004). При этом оба автора правильно отмечают размытость границ между такими группами и частые переходы отдельных язычников из одних групп в другие. В свою очередь О. И. Кавыкин различает среди русских язычников «толерантных» и «нетолерантных», подчеркивая при этом, что и те, и другие оказываются весьма чувствительными к «расовым проблемам» и небезразличны к «принципу крови» (Кавыкин 2007: 102 сл.). А. В. Митрофанова делит неоязыческое движение на политический и неполитический сегменты, отмечая популярность расовой («арийской, нордической») идеи у политических язычников (Митрофанова 2004: 148–155).
Имея все это в виду, в настоящей работе меня интересуют, прежде всего, социальные и политические взгляды русских неоязычников, их идеология и их место в российском политическом ландшафте. При этом следует учитывать драматические изменения в политической жизни в течение последних двадцати лет – взлет необычной для России демократии в 1990-х гг. и ее сужение в первое десятилетие XXI в., а также резкий сдвиг к «патриотизму» во второй половине 1990-х г. Кроме того, свою роль играло введение властью санкций против экстремизма, что заставляло некоторые былые радикальные движения преобразоваться в религиозные общины, а радикально настроенные общины – снижать градус своей ксенофобской риторики и уделять больше внимания «возрождению традиции». В данной работе речь пойдет, прежде всего, об истории неоязыческого движения в России, в контексте которой и будут обсуждаться указанные сюжеты. В этой истории большую роль сыграла научно-техническая интеллигенция, понесшая особые потери в период крушения советской индустрии, обеспечивавшей ее престижной работой и высокими заработками. Шок от резкого понижения своего статуса и падения уровня жизни обусловил радикализацию части интеллигенции, находившую свое выражение в выработке «патриотических идеологий», апеллировавших к Золотому веку и занимавшихся поиском «чужеродных врагов». Именно такие идеи составляли и до сих пор составляют стержень политизированного неоязычества.
Вплоть до конца 1990-х гг. неоязычество практически не рассматривалось специалистами, интересующимися взаимоотношениями между религией и национализмом (см., напр., Hutchinson 1994: 66–96). Действительно, западное неоязычество, за редчайшим исключением, далеко от националистических ультраправых идеологий; его заботят, прежде всего, индивидуальное самосовершенствование, демократические ценности личной свободы, равенство полов, охрана окружающей природной среды (Hardman, Harvey 1996). Сегодня националистические настроения там маргинальны, зато господствует космополитизм, а вере и догматам западные неоязычники предпочитают активную практику, включающую психотехники, позволяющие выйти за пределы повседневного опыта (York 2005: 12, 143). До известной степени в этом можно усматривать влияние неоиндуизма, для которого тоже важен не Бог, а психотехники, позволяющие достичь наслаждения (Ткачева 1999: 483). Между тем, пример русского неоязычества, озабоченного не столько индивидуальным психическим самочувствием, сколько социальными проблемами, служит ярким образцом создания националистической идеологии, опирающейся на, так называемое, «изобретенное прошлое». По мнению одного специалиста, так случилось потому, что новые религии не были принесены в Россию миссионерами, а попали из самых разных источников и были здесь переосмыслены и приспособлены к местным злободневным потребностям, получив в итоге национал-патриотическую окраску (Ткачева 1999: 479–480). Впрочем, это оказывается отнюдь не уникальным явлением, так как, по словам Л. Полякова, «германский [языческий] пантеон образуется как продукт трудоемких реконструкций, практически после полного забвения, точно так же, как и пантеоны кельтских или этрусских богов» (Поляков 1996: 83).
Все это обнаруживается уже в самоидентификации неоязыческого движения, хотя его лидеры и расходятся в выборе самоназвания. Большинство из них по старой советской традиции отождествляют этническую группу с этнонацией. Тем самым, язычество для них тождественно национализму или, точнее, этнонационализму, и это столь же характерно для украинских пропагандистов неоязычества (Лозко 1998; Шилов 2000: 95. См. также Лозко 1994: 38–39), как и для марийских (Калиев 1998) и латышских (Рыжакова 2001). Показательно, что этот подход смыкается с тем, который демонстрирует один из духовных лидеров французских Новых правых А. де Бенуа. Ведь он высоко ценит язычество именно за его способность сохранять и подпитывать локальные культурные идентичности (Benoist 1993–1994: 186). На бывшей европейской части СССР лишь литовские неоязычники стараются избегать этнизации своей религии. Они предпочитают говорить о «балтийской духовной традиции», придавая ей территориальное, а не этническое значение (Рыжакова 2000: 11–12).
Западные ученые используют в своих исследованиях термины «язычество» (Burnett 1991; Hardman, Harvey 1996; Harvey 1997) или «неоязычество» (Bamberger 1997; Eilberg-Schwartz 1989; Faber, Schlesier 1986; Lewis 1996; Orion 1995; Ringel 1994). Между тем, у самих неоязычников такие термины встречают неоднозначное отношение. Некоторые из них, подобно издателям радикальных московских журналов «Наследие предков» и затем «Атеней», широко использовали термин «неоязычество», не видя в том ничего зазорного (см., напр., Тулаев 1999а: 62, 64; 1999б). За этим иной раз скрывается глубокий смысл, который вкладывается в термин «неоязычество» французскими Новыми правыми. Они видят в традиционных язычниках лишь «фольклорно-этнографическую, карнавальную традицию», ориентирующуюся на «далеких предков», неспособную смотреть в будущее и поэтому обреченную на маргинальность. Мистике и оккульту они противопоставляют неоязычество как «эстетический и жизненный стиль», не скованный устаревшими обрядами и устремленный в будущее. Мировоззрение, связанное с «арийской душой», для них много важнее обрядности. Примечательно, что вместе с обрядами они отвергают и «экологизм», отдавая должное современной «техносфере» как вполне легитимному явлению эпохи. Такое неоязычество призывает к отказу от условностей и морализаторства и принятию жизни во всей ее полноте.
Эту позицию разделяют некоторые русские язычники, ориентирующиеся на Новых правых, например, А. Широпаев, превозносящий Дракона (Ящера), или «нордического Крокодила», в котором он усматривает, с одной стороны, символ утраченной новгородской демократии, а с другой, знак победы над «воином-полукровкой». Иными словами, демократия здесь понимается в этнорасовом смысле как «русская (нордическая) демократия», не испорченная влиянием «чужаков». С этим тесно связаны нацистские и неонацистские ассоциации – апелляция к эсэсовскому замку Вевельсбург, воспоминания об «арктических льдах», обращение к «черному солнцу», мечты о Сверхчеловеке и отрицание «семитско-библейского Бога». В таком контексте неоязычество связывается с «расовым авангардом», «новой русью», а родноверие оставляется «плебсу», или «славянщине» (Широпаев 2007).
Именно такое язычество отстаивалось журналом «Наследие предков», хотя его авторы поначалу предпочитали называть свою религию «Ария Дхарма» («учение арийцев») (Наше наследие 1995) или «русское родолюбие» (Ладомир 1995а). Совершенно очевидно, что здесь речь идет о политизации религии, где модернизация оказывается много важнее веры.
Однако многим активистам движения термин «неоязычество» представляется искусственным и даже оскорбительным. Подобно своим западным собратьям, они заявляют, что восстанавливают аутентичную исконную традицию; поэтому приставка «нео-» задевает их за живое, и они называют себя просто «язычниками» (Велимир 1999; Сперанский 1999). Начиная с 2000 г., этой стратегии придерживаются общины Круга языческой традиции, лидеры которых считают термин «язычество» наиболее адекватно отражающим сущность движения, хотя они одновременно иной раз называют его «Славянской языческой традицией» (Битцевское обращение 2002).
Волхв Московской Велесовой общины Велемир (Жилко) тоже не находил в термине «язычество» ничего оскорбительного: «Считать его придуманным христианами для унижения язычников также глупо, как считать слово «единобожие» оскорбительным для христиан. Это – совершенно нейтральный научный термин, который очень четко и верно проводит грань между традиционными верованиями и искусственными однобогими «авторскими» религиями. В слове «язычество» нет ничего ругательного для самих язычников». Ижевский родновер Озар Ворон (Л. Р. Прозоров) принимает термин «язычество», но доказывает, что у древних славян было единобожие. Вслед за Б. А. Рыбаковым он полагает, что таким единым богом был Род, но тут же сам показывает, что этот бог был далеко не одинок (Озар 2006: 55–56).
Литовские ромувяйцы считают термин «язычество» навязанным извне, но, противопоставляя себя христианам, не могут без него (pagone) обойтись и признают, что в нем есть доля истины. До определенной степени в этом сказывается традиция, по которой католические священники долгое время отождествляли литовцев с язычниками (Рыжакова 2000: 4–5, 19).
Напротив, руководитель Владивостокской славянской родноверческой общины «Щит Семаргла» Арий, ссылаясь на «Влесову книгу», категорически возражает против термина «язычество», которое, на его взгляд, «чуждо и враждебно для последователей Славянской веры», и предпочитает ему «этническую религию славян». Очевидно, исходя из тех же соображений, со второй половины 1990-х гг. Московская славянская языческая община, а вслед за ней и Калужская языческая община начали избегать термина «язычество». Они предпочитают для себя термин «славяне», а свою религию называют «Славянством». Они утверждают, что термин «славянин» означает «славящий богов» (Казаков 1999).
Московский журнал «Национальная демократия», отстаивавший позиции русских националистов-рыночников, избегал термина «язычество» и писал о «крестьянской религии», связывая ее с анимизмом и народными обрядами (Лапин 1995). Петербургские неоязычники из «Союза венедов» используют для своей системы верований термин «ведизм». По примеру Э. Геккеля и германских «монистов» (Gasman 2004), они представляют свою веру научным знанием и вообще отвергают понятие религиозной веры. Это разделяет и А. Аратов, учредитель московского радикального издательства «Русская правда». Он заявляет, что славяне «ведали» (т. е. «знали»), а не «верили». Для него это означает, что их знания были основаны на научном видении, а не на религии (Амелина 1998). В этом он следовал И. Синявину, называвшему мировоззрение пращуров «Ведением (знанием) подлинной духовной основы бытия» (Синявин 2001: 4). Мало того, по уверениям Синявина, само понятие «православие» было неправомерно присвоено христианской церковью. Ведь так якобы называлось «коренное национальное мировоззрение» задолго до крещения Руси, и термин «славяне» понимался Синявиным как «славящие бога» (Синявин 1991: 200–201; 2001: 93). Этого определения, как мы видели, придерживаются и калужские язычники. Его принимает и Тулаев, доказывающий, что исконно оно означало «славить Правь» (Тулаев 2006: 122).
А. И. Асов, один из активных творцов современного русского неоязычества, считает «русский ведизм» («праведизм») основой русской народной религиозной культуры и настаивает на том, что тот будто бы предшествовал «ведизму» Индии и Ирана. Этот «ведизм» он отождествляет с неким исконным монотеизмом и противопоставляет его языческому политеизму, хотя и признает, что русское язычество сохранило в себе «осколки ведической веры» (Асов 1998: 4–5; 2008: 6). Вслед за Синявиным, он утверждает, что эта вера издревле наименовалась «Православием», ибо «славяне славили Правь, шли стезёй Прави». Якобы они «ведали Правду» и знали «Пра-веды», которые якобы позднее легли в основу верований всех жителей Земли (Асов 2008: 3). В «русской ведической вере», или «ведо-православии», Асов видит «национальный извод общемировой ведической традиции». Он подчеркивает, что речь идет именно о народной вере (т. е. религии), и полагает, что нет принципиальной разницы между народными поверьями поволжских финских и тюркских народов, с одной стороны, и славян, с другой, «ибо древняя вера всех волжских народов, по сути, едина» (Асов 1998: 5, 16; 2001). В последние годы он пользуется такими терминами как «праведная веда», «славянский ведизм» и «ведославие» (Асов 2008: 6). Влияние Синявина испытал на себе и белорусский язычник В. А. Сацевич, который также определяет языческую веру как истинное «Православие». Сходную позицию сегодня отстаивает и П. В. Тулаев, выступающий против «слепой веры» за «всестороннее знание, ведание» (Тулаев 2011в).
Глава Омской языческой общины Александр Хиневич отвергает термин «язычество» как связанный с представлением о «невежестве» и «варварстве» предков, ибо такие предки его не устраивают. Кроме того, термин «язычество» звучит для него чересчур обобщенно, скрывая локальную специфику. Поэтому он говорит о «древней вере славянских и арийских народов», называя ее «инглиизмом» (Хиневич 2000: 3–4). Он с гневом отвергает термин «неоязычество», объявляя его «выдумкой ученых мужей», якобы пытающихся таким образом увести людей от поисков древней веры (Хиневич 2000: 16–17). Зато он доказывает, что исконная вера называлась «православием». Он проводит искусственную границу между староверами и старообрядцами, отождествляя «староверов» с «православными славянами-инглингами», а старообрядцев – с «праведными христианами». При этом он утверждает, что термин «православие» был привнесен в русское христианство только в XVII в. (Хиневич 1999: 145). Он называет свою религию «староверческой», а своих последователей – «староверами-инглингами, или православными славянами». Под язычниками он понимает исключительно «других» (Хиневич 1999; 2000. Об этом см.: Ткач 1998: 40; Яшин 2001: 59–60), возвращаясь к античному эллинскому представлению об этом.
Свои молитвы Хиневич называет «Правьславлением», ассоциируя православие с «прославлением Прави и Слави», где «Правь» означает «мир светлых богов», а «Славь» – «светлый мир». Исходя из таких представлений, он этимологизировал и термин «славяне», связывая их с теми, кто «славит светлых древних богов» (Хиневич 2000: 17). При этом он приписывает истоки своего учения «допотопным предкам», «великой расе», имевшей не только единый язык, но и общие верования. Таковой для него является «белая раса», к которой он относит не только индоевропейцев, но и этрусков, сирийцев и египтян, что позволяет ему свободно заимствовать из духовного наследия всех этих народов, объявляя это общим наследием, восходившим к единой вере «славян и арийцев» (Хиневич 1999: 141). Кроме того, такие манипуляции с историей помогают ему наделять свое учение длинной генеалогией, что дает ему возможность представлять свою церковь «возрожденной», а не созданной заново (Хиневич 1999: 151–152).
Таким образом, если в нацистской Германии делались попытки очистить христианство от следов иудаизма и создать «арийское христианство», то у некоторых современных русских неоязыческих идеологов отмечается стремление «одомашнить» православие, оторвав его от его истинных ближневосточных корней. Одним из первых еще в советское время об этом задумался А. М. Иванов (Скуратов) (Иванов 2007: 143), а затем это озвучил И. Синявин (Синявин 2001: 92–93). Асов также настаивает на том, что в православии гораздо больше от «русского арианства и ведославия», чем от христианства «византийского и иудеогреческого толка». Он поясняет, что до прихода на Русь христианства «малоазийского и средиземноморского толка» там якобы господствовал иной «арийский или русколанский извод христианства», который Асов называет «арианством», или «православно-ведической христианской верой», якобы не имевшей никакой связи с иудаизмом. Однако эта традиция была погублена с приходом «христианства византийского толка» (Асов 2008: 6, 12).
В свою очередь писатель Ю. Петухов доказывал, что «подлинное православие» якобы сложилось на основе «арийского язычества» и никак не было связано с иудаизмом. Якобы «предки-арийцы» поклонялись единому богу Роду, и поэтому христианство – это «не чуждая вера, а родная, своя». Петухов даже утверждал, что «спаситель и его апостолы» происходили из «славяно-росской диаспоры», якобы когда-то населявшей древнюю Палестину. Поэтому он заявлял, что православное христианство пришло на Русь как «родная кровная вера» (Петухов 2001: 242–243; 2008: 292–293, 300–303; 2009б: 130).
Близок к этому и подход псковской поэтессы С. В. Молевой, которая отрицает наличие у древних славян языческого политеизма и пишет об исконной вере в Единого Правого Бога, о «древлеправославии», или «правоверии», откуда якобы эволюционным путем и выросло христианство. Она договаривается до того, что, называя русских прямыми потомками древних «арийцев», причисляет к тем (вслед за нацистами!) и Иоанна Предтечу, и самого Иисуса Христа. Славяне же объявляются народом исконных богостроителей. Что же касается язычества, то его в годы неурядиц славянам якобы пытались навязать чужаки (то ли хазары, то ли татары), но, к чести славян, оно здесь никогда не приживалось (Молева 2000: 52, 56, 66–68, 73, 78–79, 96, 102, 108–111).
Начиная с конца 1990-х гг., рост патриотизма заставил прежних язычников переосмыслить название своей религии, и многие из них взяли себе новые имена, подчеркивавшие связь с почвой и этническим происхождением. В марте 2002 г. Битцевское обращение провозгласило, что язычники являются одновременно «родянами», или «родноверами». Для его составителей это было тождественно принадлежности к «индоевропейской», «ведической» традиции: «мы – язычники, мы – родяне, мы – родноверы» (Битцевское обращение 2002). Именно таким образом прежняя Обнинская ведическая община «Триглав» превратилась в «родноверческую общину», московская Арийская языческая община «Сатья-Веда» стала Русско-славянской родноверческой общиной «Родолюбие», а учебно-творческий центр Славяно-арийской традиции «Волховарн» (Одесса) изменил название на Учебно-творческий центр славянской традиции «Волховарн». Выше мы видели, что тогда московская и калужская общины тоже приняли титул «славянских». Тогда даже омский «Орден-миссия Джива-храм Инглии» переименовался в «Древнерусскую инглиистическую церковь православных староверов-инглингов». Похоже, название для язычников не является чем-то священным. Как пишет волхв Обнинской родноверческой общины «Триглав» Богумил, «название – это лишь ярлык» (Богумил 2005). Примечательно, что и «Союз венедов» сделал попытку переименоваться в «Союз рассенов», но новое название как будто не прижилось.
А вот как в 2004 г. определили свою идентичность «родноверы», группирующиеся вокруг Калужской языческой общины. «Родовое славянское вече решило считать славянскими родноверческими общинами те, которые:
Генетически принадлежат к славянскому роду (суперэтносу);
Чтят традиционный славянский обычай;
Считают Родовое мировоззрение основным;
Славят исконных славянских богов (славянский политеизм)».
В среде неоязычников отмечается рост симпатий к старообрядцам, и в ряде случаев они даже отождествляют свою веру со старообрядчеством. Вообще симпатия к старобрядчеству стала модной в среде национал-патриотов. Эту моду ввел бывший национал-большевистский идеолог, а ныне лидер неоевразийского движения, эзотерик А. Г. Дугин, постоянный автор патриотической газеты «Завтра». Устами другого своего автора, соратника Дугина, эта газета объявила старообрядчество подлинно русской верой, «древлеправославием», и почему-то возвела именно к нему истоки русского имперского самосознания, как будто не империя преследовала староверов, а староверы помогали ей завоевывать Сибирь и Дальний Восток и оказывать сопротивление натиску с Запада. Этот автор дает объяснение той странной тяги, которую испытывают национал-патриоты к старообрядчеству. Утверждая, что в последние столетия в РПЦ отмечалось засилье иностранцев и инородцев, он связывает «воцерковление» с верой в «древность как один из главных критериев истинности» (Голышев 2001). Естественно, такой подход находит позитивный отклик у русских неоязычников.
Однако следует иметь в виду, что в этой среде старообрядчество понимают весьма своеобразно, в частности, как приверженность неким исконным русским верованиям. Например, по мнению А. А. Добровольского (Доброслава), «старообрядчество, внешне проявившееся как движение против церковных нововведений, было, по сути, бессознательной попыткой сохранения тех пережитков дохристианских воззрений и обрядов, что таились в народе под личиной казенного православия» (Доброслав 1996: 4). Неоязычник Велеслав прославляет духовного лидера старообрядцев, протопопа Аввакума, восставшего против Антихриста (Черкасов 1998: 45). Дугин ассоциирует себя с православной старообрядческой единоверческой церковью, находящейся в юрисдикции Московского патриархата. А бывший вождь радикального «Русского национального единства» А. Баркашов с осени 2005 г. является прихожанином староверческой «Истинно-православной (катакомбной) церкви».
В. М. Кандыба отождествляет некую выдуманную им первобытную «Русскую Религию» с истинным христианством, которое будто бы, несмотря на гонения, было сохранено староверами и донесено до нашего времени Е. П. Блаватской, К. Циолковским и Рерихами (В. М. Кандыба 1998: 170, 232–233). А вот, какой позиции придерживался, например, Е. М. Луговой (1950–2008), бывший фотограф, а затем главный редактор «культурно-просветительной газеты» «Советы Бабы Яги», пропагандировавшей магию, неоязыческие идеи и народную медицину. Он считал себя старообрядцем, но при этом объявлял о своей полной толерантности в отношении «христианства, язычества и других конфессий». «Я за синтез всех конфессий», – заявлял он (Луговой 1996: 4). В то же время при всей заявленной толерантности назывались и враги староверов – чужеземцы (будь то «иезуиты», «магометане» и пр.), которые силой или обманом устанавливали на Руси свои порядки. И Луговой утверждал: «История староверов неразрывно связана с борьбой народа с ненавистным крепостничеством за свободу». Декабристы (многие из которых были западниками и состояли в масонских обществах! В. Ш.) приравнивались к славянофилам и объявлялись старообрядцами, «выступавшими за возврат к свои корням и против мировой революции» (Мы 1996: 1).
Возможно, ближе по духу к староверам стоит архангельская община «триверов», пытающихся создать синтез из традиционного для местных поморов старообрядчества и восстанавливаемых ими дохристианских славянских верований (Асеев 1999: 34). Иными словами, среди неоязычников нет единства по вопросу о своей идентичности, что в целом характерно для широкого международного движения «Нью Эйдж», частью которого, по мнению ряда исследователей, и является неоязычество (Баркер 1997: 167–168).
В западной науке иной раз раздаются голоса о том, что использование введенного христианами термина «язычники» некорректно и должно быть оставлено, так как имеет негативные коннотации. Однако и такие авторы признают, что некоторые западные общины называют себя языческими. В России одно из самых авторитетных общинных объединений, Круг языческой традиции (КЯТ), также вполне осознанно использует этот термин, не видя в нем ничего зазорного. Поэтому и я считаю его вполне приемлемым. Вместе с тем, лидеры КЯТ протестуют против термина «неоязычество», утверждая, что они восстанавливают «исконную традицию» дохристианского времени. Однако имеется множество аргументов, позволяющих в этом сомневаться. Наиболее очевидные из них следующие.
Во-первых, нынешние язычники активно пользуются не только кириллической письменностью, принесенной на Русь христианами (у первобытных славян-язычников письменности вовсе не было), но и Интернетом, что для аутентичного язычества как будто бы не было характерным. Современные неоязычники – дети высокотехнологического общества – используют в своих целях как его технические достижения, так и современные понятия, неизвестные племенным обществам, такие например, как «космополитизм», «национализм», «раса», «этнос», «этническая религия», «чистота крови» и пр. Во-вторых, они представляют себя родовыми общинами, «воспроизводящими родовые (языческие) отношения в новых поколениях», хотя ничего общего с аутентичными родовыми общинами у современных организаций городских обитателей не обнаруживается. В-третьих, первобытные религиозные верования были теснейшим образом связаны с традиционным образом жизни и социальной организацией, что также отсутствует у современных язычников. В-четвертых, стремясь защищать древние курганы не только от хищнического разрушения, но и от археологов, современные язычники не осознают, что они бы ничего не знали ни о курганах, ни о погребенных в них людях, если бы не было современной науки. В-пятых, языческая традиция, о которой пекутся ее современные адепты, давно прервалась, и им приходится прилагать немало усилий для того, чтобы заново создать языческую обрядность и разработать сценарии различных ритуалов. В-шестых, существует немало язычников, предпочитающих называть свои верования «этническими». Но никаких этнических (в современном смысле) образований в первобытности не было, а были родоплеменные общности, имевшие совершенно иные основания и иную структуру. Наконец, в-седьмых, неоязычники уделяют огромное внимание истории с ее представлением о линейном времени. Но и этого первобытные язычники не знали. Все это говорит о том, что нынешние язычники являются людьми, тесно связанными со своей эпохой, с ее социальными отношениями и понятиями. Между ними и исконными язычниками – целая пропасть. Вот почему мне представляется разумным сохранить термин «неоязычество».
Однако, что бы неоязычники ни думали о самих себе, все они озабочены возвращением к исконной дохристианской системе миросозерцания. Этот подход разделяют некоторые современные авторы, видящие в язычестве «целостное дохристианское мировоззрение», которое будто бы возрождается в наше время (Филатов, Щипков 1996б: 139). На самом же деле речь идет о конструировании новой традиции. Именно в этом контексте одним из важнейших путей к достижению поставленной цели русское неоязычество считает искусственное расширение рамок русской истории как во времени, так и в пространстве. Это делается для того, чтобы обосновать идею естественности едва ли не вечного существования Советского, или Российского, государства в его сугубо шовинистическом имперском варианте. Так государство, прежде всего в его пространственном выражении, становится безусловным императивом неоязыческой модели мира, сближающим ее с неоевразийской моделью (об этом см.: Новиков 1998). Правда, из этой общей тенденции есть и исключения: некоторые приверженцы неоязыческого мировоззрения мечтают о чисто русском моноэтничном государстве, и среди них встречаются «славянские сепаратисты».
Растеряв за годы советской власти свое религиозное обоснование и не сумев создать целостной интегрирующей общесоветской культуры, русский национализм пытался в последние десятилетия апеллировать к последнему оставшемуся в его распоряжении ресурсу – пространственной целостности России. Отсюда такая популярность геополитических моделей в современной России, превращающих территорию в некое сакральное пространство, нерасчленимость которого якобы диктуется мистическими силами. Но если современных неоевразийцев такой редукционистский подход вполне устраивает, то неоязычники идут дальше и стремятся «окультурить» пространство, наполнить его глубоким культурным и историческим смыслом.
Здесь сказывается присущее мифологическому и эзотерическому мышлению убеждение в сакральности изначального события, того события, которое породило данное явление. Ведь только в самом начале вновь созданное существо или общество обладает, по мифу, неисчерпаемой энергией и могуществом, которые затем с течением времени лишь растрачиваются, и тем самым ведет к гибели и упадку. Только в самом начале такому существу задается импульс, определяющий весь ход его дальнейшей жизни. Как повелось изначально, так и пойдет в дальнейшем, – полагали древние. Поэтому во многих архаических культурах важнейшим способом излечения или преодоления неудач считалось возвращение к истокам. Радикальная мера виделась в полном разрушении действительности, полном отказе от себя ради как бы нового рождения, вновь обеспечивающего могучую силу и великие потенции (Элиаде 1995: 21–22, 31–61). Сделавший много для анализа таких мифов М. Элиаде полагал, что современный человек полностью расстался с такими представлениями, приняв идею линейного времени и согласившись с необратимостью событий (Элиаде 1995: 23). Между тем, модные эзотерические представления и мифы современного неоязычества показывают, что архаические воззрения древних до сих пор имеют высокий спрос и лежат в основе эзотерического традиционализма.
Мало того, они используются для оправдания некоторых политических проектов, которые активно предлагаются обществу, переживающему кризис. Как справедливо писал Н. Гудрик-Кларк, «фантазии могут достигать силы причин, если закрепляются в убеждениях, предрассудках и ценностях социальных групп. Фантазии также являются важным симптомом надвигающихся изменений в политике и культуре» (Гудрик-Кларк 1995: 9). Именно об этом и пойдет речь в данной книге.
Неоязычников отличает неутолимое стремление к поиску некоей «русской предыстории», уходящей глубоко за рамки известной письменной истории. В этом и состоит своеобразие русского неоязычества, которое во многих других отношениях типологически сближается с консервативными течениями, отражающими достаточно распространенную реакцию на процессы модернизации и демократизации. Между тем, ностальгические чувства как европейских, так и русских консервативных направлений (например, евразийства) довоенного времени, как правило, были обращены к местному средневековому прошлому; попыток копать глубже их сторонники не предпринимали (Nisbet 1986: 18–19, 35 ff.). Единственным, но весьма показательным исключением был германский нацизм, сознательно опиравшийся на «славные деяния» первобытных германцев («чистокровных арийцев», «потомков атлантов») в своей пропаганде милитаризма и территориальной экспансии (Hermand 1992: 111, 183–208, 213; Blackburn 1985). Как мы увидим, это сходство с русским неоязычеством оказывается далеко не случайным. И хотя отдельные авторы сомневаются в возможности перенесения германского расового подхода на русскую почву (Новиков 1998: 230), определенная часть русских неоязычников демонстрируют, что им такие идеи отнюдь не чужды.
Неоязычники нередко тесно кооперируются с перекрасившимися в национальные цвета коммунистами, да и среди неоязычников немало бывших партийных и советских функционеров. На первый взгляд это выглядит нелепо и нарушает все законы жанра. Однако внутренняя логика в этом есть. Подобно советским марксистам, многие неоязычники верят, прежде всего, в силу разума и признают жесткий детерминизм исторического и культурного процесса. Различия состоят лишь в том, где они ищут корни такого детерминизма. Здесь уместно повторить то, что я писал в свое время о евразийцах (Шнирельман 1996: 4), так как те же особенности историософского и мировоззренческого подхода отличают и русских неоязычников. Кстати, в литературе уже отмечалось, что евразийцы искали православие, а пришли к неоязычеству (Гиренок 1992: 37), и это далеко не случайно.
Если марксизм делал упор на социально-экономические факторы в развитии человечества, то неоязычество и евразийство настаивают на приоритете культуры. Марксизм видел движущую силу истории в классовой борьбе, а неоязычники и евразийцы заменяют ее борьбой народов-этносов или цивилизаций. Марксизм исходил из универсальной теории прогресса, а неоязычество и евразийство демонстративно придерживаются партикуляристского подхода, подчеркивавшего уникальность исторического развития локальных культур; культура в их построениях обретает мистическое содержание, а ее развитие происходит циклически (отсюда такой повышенный интерес к теории циклизма). Марксизм рассматривал общество как политическое и социально-экономическое единство. В свою очередь неоязычники и евразийцы видят в нем, прежде всего, «личность», «культурный организм», и это проецируется и на систему власти, обретающую в их построениях тотальный характер. Вряд ли, может вызвать удивление тот факт, что такие установки ведут к рецидивам расовой теории и расизма, возникновению которых они весьма благоприятствуют.
Рубеж 1960-1970-х годов стал переломным моментом в развитии русского национализма. Именно тогда между ним и российским демократическим движением наметился раскол (Dunlop 1983: 43 ff.), ибо стало ясно, что демократическое «западническое» движение ведет к европеизации России. А в этом русские националисты видели абсолютное зло, чреватое «засильем антирусских сил». Поэтому они предпочли союз с существующим тогда режимом, уповая на его постепенную идеологическую трансформацию под влиянием «русской идеи» (Шиманов 1992: 160; Критические заметки… 1979: 451–452) при сохранении авторитарной политической власти, как это явствует из рассмотренного выше «Слова Нации».
Сверхзадача русского национализма заключалась, во-первых, в объяснении причин относительно низкого уровня жизни русского, в особенности, сельского населения в бывшем СССР, во-вторых, в выработке программы преодоления кризиса, в котором оказалась «русская нация», наконец, в-третьих, в сплочении последней перед угрозой «упадка и вымирания». Универсальным способом к осуществлению этой задачи все без исключения русские националисты считают разработку новой могущественной идеологии, способной консолидировать нацию в едином порыве к «светлому будущему». Эту идеологию они сплошь и рядом пытаются строить на основе мифа о великих древних предках, причем делают это вполне осознанно. По признанию одного из бывших национал-демократических идеологов, «мифы дают возможность для целеполагания, жизнь вне мифов – Хаос». Предрекая крушение «мифа о прогрессе», эти идеологи пытаются заменить его мифом о сверхустойчивой примордиальной Традиции (Колосов 1995: 6).
По словам национал-социалиста А. Елисеева, речь идет об «особой форме организованно-идеологического комплекса, призванной создать в глазах масс некий идеальный образ, работающий в режиме социокодирования». Он предлагает воздействовать на воображение масс с помощью экстравагантной идеологии «Третьего пути», соединяющей несоединимое – «холод тотального консерватизма с жаром радикального отрицания». Он убежден в том, что массы можно пробудить от спячки только путем эпатажа, только апелляцией к сверхчеловеческой героике, и стержнем «героического стиля» он называет «арийскую составляющую». По его мнению, русский традиционалист невозможен без идеи «древней Гипербореи» и «Золотого века». Но при этом он должен быть устремлен в будущее. «Хватит плакать о березках и лошадках, – пишет Елисеев, – пришло время воспевать заводы и рабочих». Его идеалом служит «древний воин Гиперборейской традиции, гордо шагающий по цехам мрачных заводов» (Елисеев 1995).
В своем манифесте русские новые правые, или национал-социалисты, вслед за Р. Геноном призывают начать с выращивания элиты. Этому и должна служить «новая позитивная идеология», основанная на идеях «арийства» и «нордических ценностей» (Сообщение Оргкомитета 1995). Ключевыми словами всех такого рода концепций служат «исконная традиция», «примордиальный миропорядок», «коллективное бессознательное», «архетипы», «империя», «вождь», «священные Веды», и т. д. Их авторы не видят вокруг себя ничего, кроме толпы, чье «коллективное бессознательное», тоскующее по исконному «варварству», постоянно требует эмоциональной встряски. Имея дело со всеми этими клише, трудно избавиться от мысли, что они как будто возвращают нас в мрачные годы нацистского тоталитаризма.
Вариантом такого рода идеологии и являются многие (хотя и далеко не все) учения, вырабатывающиеся в рамках русского политического неоязычества. Последнее ставит перед собой две кардинальные задачи, во-первых, спасение русской национальной культуры от нивелирующего влияния модернизации и, во-вторых, защиту природной среды от губительного воздействия современной индустриальной цивилизации (Сперанский 1996: 9-14, 20–24; Доброслав 1996). В этом, кстати, язычество иной раз вызывает симпатии даже у демократов (см., напр.: Гранин 1989: 126). В-третьих, речь нередко идет о построении русского мононационального государства, в котором не будет места «инородцам» и «иностранцам».
Вот как формулировались задачи неоязыческого движения на Вече, состоявшемся 7 августа 2004 г. в г. Кобрин (Беларусь). «В условиях глобальной цивилизационной, идеологической и информационной войны против наших народов Родная Вера становится реальной духовной альтернативой чужеродным космополитическим системам. Противники используют старые и новые, все более изощренные формы агрессии против наших народов. В духовной сфере – это навязывание авраамических религий, насильственная евангелизация общества, подмена этнических религий искусственно созданными псевдоучениями, зомбирующими людей. В связи с этим мы считаем, что необходимо поставить вопрос перед правозащитными организациями о неправомерности монополии авраамических религий, ведущей к сращиванию церкви и государства, а также принудительной христианизации населения в государственном масштабе через СМИ, систему дошкольного и среднего образования».
Иногда Русь противопоставляется Японии, где принятие буддизма не привело к полному отказу от прежних верований. Некоторые авторы считают, что с тех пор буддизм и синтоизм развивались в Японии параллельно без особых конфликтов и даже дополняли друг друга (Светлов 1994: 84–85). На Руси события развивались иначе. Здесь христианство веками боролось за чистоту веры, и первой жертвой этого стало славянское язычество. Поэтому для современного русского неоязычества характерно, прежде всего, отрицание русского православия (в христианском его понимании) как непреходящей национальной ценности, ядра русской национальной идеологии, на чем всегда зиждилась «русская идея». Вместе с тем, одними старыми обидами дело не обходится. Наша эпоха рождает новые проблемы, которые и заставляют неоязычников с удвоенной энергией нападать на христианство.
В чем же дело? Откуда такая нелюбовь к православию и христианству в целом, доходящая порой до открытой ненависти? Прежде чем перейти к обсуждению этих вопросов, необходимо иметь четкое представление о том, что русский национализм понимает под «русскими». Все его концепции, как бы они ни разнились между собой, принимают как безусловную данность то, что «русский народ» состоит из трех подразделений – великороссов, украинцев (малороссов) и белорусов. Иначе говоря, «русский народ» в этом понимании тождествен восточному славянству, и не случайно именно такой подход обнаруживается у автора «Слова Нации». Мнение самих украинцев и белорусов, решающих этот важный вопрос иначе, во внимание не принимается. Так как неоязычники придают первостепенную важность идеологии, а идеологию понимают как вероисповедание, то для них немаловажен тот факт, что единый восточнославянский ареал в последние столетия оказался разорванным на несколько частей, подчиненных Русской Православной Церкви, Греко-Католической (Униатской) Церкви и просто Католической Церкви, не говоря уже о различных протестантских общинах. С этой точки зрения, одним из способов нового достижения идейного единения является возвращение к славянскому язычеству, которое неоязычники представляют как целостную непротиворечивую систему.
Другой причиной нелюбви неоязычников к христианству служит антропоцентризм последнего, его сознательное стремление возвысить человека над окружающим его природным миром, пренебрежение радостями жизни на Земле и установка на посмертное воздаяние. В этом неоязычники не без оснований видят корни бездумного хищнического отношения современного человека к природе, способного ее окончательно погубить и, тем самым, поставить точку в истории человечества. Но и это еще не все.
Многие неоязычники видят в христианстве ядовитую разрушительную идеологию, якобы специально созданную евреями для установления мирового господства (об этом см.: Yanov 1987: 141–144), что полностью воспроизводит известные нацистские установки (Об этом см.: Blackburn 1985). Они утверждают, что переход к христианству повсюду подрывал живительную силу местной духовности и ввергал христианизировавшиеся народы в хаос, в кризис, вел к их порабощению иноземной кастой и к упадку. Вот почему, с этой точки зрения вполне логично, неоязычники связывают самые славные страницы русский истории с дохристианской эпохой. Они рассматривают русское язычество как наиболее значительное интеллектуальное достижение человечества (см., напр.: Гусев 1993) и обвиняют христианство в злостных преступлениях против человеческого рода, в особенности, против русских (см., напр.: Оберег… 1990; Ведомысл 1993; Барабаш 1993; Суров 2001: 237, 239, 289, 353, 408). Впрочем, здраво оценивая расстановку сил в движениях национально-патриотической ориентации, где православие продолжает рассматриваться как нетленная ценность, некоторые из неоязыческих течений оставляют себе лазейку для компромисса и пытаются смягчить имеющиеся противоречия.
Отсюда, как мы видели, попытки переосмыслить понятие «православие». Иной раз неоязычники провозглашают православие высшим проявлением «ведизма», т. е. русского язычества, и, по словам одного исследователя, смотрят на него «как волхвы на младенца Христа» (Мороз 1992: 73). При этом многие используют сведения, почерпнутые у Мэри Бойс (1987), доказывавшей, что иудаизм и другие авраамические религии вобрали в себя некоторые положения зороастризма. Связывая славян с арийцами и считая зороастризм общеарийской религией, такие идеологи считают себя вправе обильно заимствовать из Ветхого и Нового Завета, утверждая, что речь идет о священных знаниях, которые иудеи якобы когда-то «похитили» у арийцев.
Кто такие неоязычники? Безобидные мечтатели, любители дохристианской старины или представители опасных криминальных структур? Какое отношение неоязыческие культы имеют к культуре славян? Какие исторические подмены, связанные с этой темой, бытуют в современном общественном сознании? На эти вопросы ответил в своем выступлении гость Межрегионального научно-образовательного форума «Славянский мир в эпоху перемен: диалог культур и ценности Православия» — член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви, руководитель сектора апологетической миссии Синодального миссионерского отдела, преподаватель Сретенской духовной семинарии, кандидат богословия священник Георгий Максимов.
— Темой Вашего выступления на пленарном заседании Кирилло-Мефодиевских чтений стали общественные угрозы, связанные с неоязычеством. В чем они заключаются?
— Во-первых, неоязычество — это экстремистская идеология с крайне негативным отношением к представителям других вер, особенно к христианам. На сегодняшний день более ста шестидесяти текстов, написанных лидерами и активистами этого движения, официально признаны экстремистскими. И эти устремления выражаются не только в словах, но и в действиях. Приведу несколько примеров. В 2008 году неоязычники попытались взорвать храм святителя Николая в Бирюлево, на юге столицы. Взрывное устройство вовремя обнаружили, и пострадали только два человека, которые его обезвреживали. В 2009 году неоязычник устроил взрыв в храме во Владимире. Подобные случаи зафиксированы в Санкт-Петербурге и в Орле. Есть множество примеров осквернения храмов. Стрельба в Воскресенском соборе Южно-Сахалинска в 2014 году — также дело рук представителя этого культа.
Во-вторых, неоязычество настраивает своих адептов против реальности. Человеку говорят: у тебя украли страну, у тебя украли историю, у тебя украли веру. У тебя ничего нет. Украденное, разумеется, нужно вернуть, и, если понадобится, с оружием в руках. А дальше происходит всё то, о чем я сказал перед этим.
И третья опасность — культурная. Сегодня неоязыческие движения буквально оккупировали тему русской старины, хотя никакого отношения их новодел к русской истории не имеет. Возьмем, например, популярный неоязыческий символ — коловрат. Он представляет собой восьмиконечную свастику. Древнее изображение? Ничего подобного! Его придумал польский художник Станислав Якубовский в 1923 году. Или праздник Масленицы — якобы древний языческий праздник проводов зимы. Сегодня очень многие думают, что в это время наши предки пекли блины — символ солнца, сжигали чучело на костре и прыгали через огонь. Что говорят по этому поводу историки? А они говорят, что якобы народные обряды празднования Масленицы были придуманы советским агитпропом, на самом же деле это всегда был христианский праздник, смысл которого заключается в подготовке к Великому посту, а вовсе не в каких-то там проводах зимы. Об этом говорят особые масленичные песни, которые известны ученым-фольклористам. Да и какие проводы, если Масленица у нас нередко приходится на февраль? Что же касается блинов, они были повседневной пищей русского крестьянина, а не особой масленичной едой. А чучело сжигали? В некоторых селах — да, но говорить о том, что это общерусский обычай, не приходится. Костры в это время жгли действительно повсеместно, но совсем для другой цели: сжигали старье, мусор.
И таких подмен очень много. Неспециалист не может отличить подлинные исторические факты от подделки, и постепенно агрессивно продвигаемый новодел вытесняет из современного сознания настоящую народную культуру.
— Неужели между современными язычниками и народной культурой славян нет вообще никакой связи?
— Нет, никакой. Неоязычество к традиционной русской культуре не имеет никакого отношения. Это явление возникло на Западе в 50-60‑е годы XX века, а его идейные предпосылки зародились на рубеже XIX-XX веков. Одно из первых движений такого рода — викка — создал англичанин Джеральд Гарднер. Он заявил, что возрождает ту религию, которую исповедовали ведьмы и колдуны в Средние века. Идею подхватили поклонники религии викингов, культов друидов, олимпийских богов. Первое неоязыческое движение, созданное на славянском материале, — «РУН-вера». Оно возникло в Канаде в среде украинских эмигрантов. В 90‑е годы это течение проникло уже непосредственно на Украину.
Здесь есть один нюанс: о верованиях викингов нам известно очень много, сохранились аутентичные тексты, с помощью которых можно реконструировать их мировоззрение. А славянское язычество не оставило таких следов, кроме нескольких имен языческих богов. Поэтому даже научные реконструкции языческого менталитета наших предков опираются только на предположения. Адептам славянских языческих культов просто неоткуда почерпнуть нужную информацию.
— Существует мнение, что неоязычество — это целиком проект советской антихристианской пропаганды.
— С этим мнением можно согласиться отчасти. Да, в советский период у нас активно внедрялся псевдофольклор: песни, якобы народные костюмы, фильмы на псевдодревнерусскую тематику, фигурки древнерусских богатырей на детских площадках. Возникла новая концепция Древней Руси, в рамках которой была разорвана связь древнего, народного и православного. Но у нас нет сведений о том, что за неоязыческим течением в нашей стране стояли какие-то конкретные правительственные структуры. Можно сказать лишь, что адепты этого культа воспользовались псевдофольклором в своих целях.
— Насколько распространено сегодня это движение в России?
— До 2008 года неоязычество было уделом маргиналов. Но затем ситуация стала выглядеть так, как будто к раскрутке проекта подключились грамотные люди, владеющие большими деньгами. И сегодня это угроза гораздо более опасная, чем секты классического образца. Сектантство уже не очень привлекает современного человека, ведь там довольно жесткая система запретов: не пей, не кури, не блуди, всё отдавай храму. Для большинства современных людей это слишком тяжело. А у неоязычников нет понятия греха. Они говорят, что грех — это категория, которую придумали христиане. Человек в их системе представлений о мире может вообще ничего не делать, но при этом считать себя обладателем высшего знания и свысока смотреть на других. Неоязычество особенно опасно еще и потому, что против сект западного образца у нашего народа уже выработался своеобразный иммунитет: «проповедник Джон» с сияющей «американской» улыбкой и бейджем на груди воспринимается как чужак, — а какой-нибудь «волхв Мирослав», в вышиванке и с бородой до пояса, такой реакции не вызывает. Хотя неоязычество, повторюсь, — такой же продукт западной цивилизации, просто его адепты притворяются своими, стремящимися к народным корням.
— На какую аудиторию работают неоязычники? Какую нишу в духовной жизни общества они пытаются заполнить?
— Этот культ ориентирован на несколько целевых групп. Одних заинтересовывает антураж русской старины, «возможность прикоснуться к истокам». Других привлекает культ силы. «Мы не будем, как христиане, — говорят они, — подставлять врагу другую щеку». Для некоторых оказывается заманчивой позиция тотального протеста: вас обманывают правительство, ученые, Церковь — все вас обманывают, и только мы вам скажем всю правду!
Вообще, идеи неоязычества не выдерживают никакой критики. Такого рода идеологический продукт может быть востребован только в обществе, в котором распространено алогичное мышление. Говорите людям именно то, что они хотят услышать: «Вы великие, вы всегда правы, всё произошло от вас и будущее тоже за вами!» — и они будут носить вас на руках и не спросят: «А чем докажешь?».
— Неоязычество — это религиозное явление? Его адепты на самом деле верят в своих «богов» или это для них больше игра, субкультура?
— Современные неоязычники в основном относятся к своим богам совсем не так, как традиционные, «настоящие» приверженцы языческих верований. Приведу такой пример. Лидер одной из неоязыческих групп попал в тюрьму. Ситуация тяжелая, помощи ждать неоткуда. И тогда он впервые решил по-настоящему помолиться своим «древним» богам. То есть до этого ему даже в голову не приходило к ним обратиться всерьез, хотя он и проводил какие-то обряды. «Чувство было странное, — рассказывал он мне позднее, — как будто молюсь Микки Маусу». После этого он пришел в Православную Церковь.
— Уход из неоязычества в Православие — это частое явление?
— К сожалению, нет. Это скорее исключение, хотя такие случаи бывают. И это опять же говорит о том, что необходима большая просветительская работа.
— Если у кого-то есть знакомый язычник, с которым зашел откровенный разговор на духовные темы, о чем с ним можно поговорить, какие вопросы задать, чтобы он задумался?
— Сейчас много миссионерских материалов в Сети — есть и аудио, и видео, и книги. Есть хорошие группы в сети «ВКонтакте». А начать нужно с простого вопроса из четырех слов: «Откуда ты это взял?». Об этот вопрос разбивается подавляющее большинство мифов неоязычников, потому что за их утверждениями не стоит ничего, кроме их же собственной фантазии.
Фото Андрея Гутынина
