Создание термоядерной бомбы в ссср. Сахаровский диабет, или переход из физиков в лирики

Его неоднозначная судьба отразила всю сложность современной истории: он разрабатывал самое страшное оружие и получил Нобелевскую премию мира.

Между миром и наукой?

РДС-6с - это название первой водородной бомбы, созданной в Советском Союзе. Разработкой руководил Андрей Сахаров и Юлий Харитон. "Огненный гриб" впервые увидели на Семипалатинском полигоне 12 августа 1953 года. За эту работу Сахаров получил звания академика и Героя Социалистического Труда.

Сам ученый говорил так: «Мы исходили из того, что эта работа - практически война за мир. Работали с большим напряжением, с огромной смелостью... Со временем моя позиция во многом менялась, я многое переоценил, но все-таки я не раскаиваюсь в этом начальном периоде работы, в которой я принимал с моими товарищами активное участие... Я считаю, что в целом прогресс есть движение, необходимое в жизни человечества. Он создает новые проблемы, но он же их и разрешает... Я надеюсь, что этот критический период человеческой истории будет преодолен человечеством. Это некий экзамен, который человечество держит. Экзамен на способность выжить».

Нужно ли покаяние?

Виктор Астафьев писал о Сахарове: «Создав оружие, которое сожжет планету, так и не покаялся. Такая маленькая хитрость – умереть героем, совершив преступление».
Алесь Адамович считал, что общественная деятельность Андрея Сахарова – это его своеобразное покаяние перед миром, однако сам ученый этого никогда не признавал: «Сегодня термоядерное оружие ни разу не применялось против людей на войне. Моя самая страстная мечта (глубже чего-либо еще) - чтобы это никогда не произошло, чтобы термоядерное оружие сдерживало войну, но никогда не применялось».

Только ли бомба?

Кроме работы над водородной бомбой, Сахаров доказал свою научную состоятельность тем, что он - автор теории барионной асимметрии Вселенной, индуцированного тяготения. Андрей Дмитриевич занимался магнитной гидродинамикой, физикой плазмы, элементарными частицам. Он не был похож на злобного гения, скорее на человека, полностью погруженного в науку, которого повседневная, бытовая жизнь мало задевает. Один из его сотрудников, Ю. Н. Смирнов, пишет в своих воспоминаниях: « Его видели в ботинках, принадлежащих к разным парам. Однажды на полигоне он многих удивил большим круглым вырезом сверху на одной из своих туфель. Объяснение оказалось неожиданно простым: ногу нестерпимо жало и Андрею Дмитриевичу пришлось воспользоваться ножницами... »

Может ли помочь подпись?

Андрей Дмитриевич был одним из тех, кто подписал письмо от имени группы советских учёных. Сейчас оно известно как «Письмо трехсот». Это обращение было направленное в Президиум ЦК КПСС 11 октября 1955 года.

Ученых, отставивших подписи, беспокоило состояние биологии в стране. Письмо стало отправной точкой для окончания «лысенковщины»: Д. Лысенко и его соратники были уволены с руководящих постов, связанных с Академией наук СССР. Так ученые доказали, что и они, а не только политики, могут быть силой.

Причины опалы?

Сахаров, помимо научной работы, был известен своей правозащитной деятельностью. В июне 1968 года за рубежом появилась его статья «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». В ней он выразил опасения, касающиеся дегуманизации человечества и преступлений против свободы. Он выступил за отмену цензуры и политических судов, осуждал процессы над диссидентами.

В итоге последовало отстранение Сахарова от работы и увольнение со всех постов.

За что дали Нобелевскую премию мира?

9 октября 1975 года году Сахарову была присуждена Нобелевская премия мира. Формулировка была такова: « За бесстрашную поддержку фундаментальных принципов мира между людьми и мужественную борьбу со злоупотреблением властью и любыми формами подавления человеческого достоинства». Его Нобелевская лекция называлась «Мир, прогресс, права человека». В ней Сахаров сказал следующие: «Важно, что только в атмосфере интеллектуальной свободы возможна эффективная система образования и творческой преемственности поколений. Наоборот, интеллектуальная несвобода, власть унылой бюрократии, конформизм, разрушая сначала гуманитарные области знания, литературу и искусство, неизбежно приводят затем к общему интеллектуальному упадку, бюрократизации и формализации всей системы образования, к упадку научных исследований, исчезновению атмосферы творческого поиска, к застою и распаду».

Связь с ЦРУ?

Много лет идут споры о том, был ли Сахаров агентом влияния ЦРУ. Приводятся копии рассекреченных документов. Например, аналитическая записка "Сахаров и Солженицын: советская дилемма", датированная 26 сентября 1973 года. В ней говорится, что Сахаров смог "превратить свою судьбу в международную проблему" и своими публикациями помог вызвать реакцию, которая поставила под сомнение "советскую политику разрядки".

Академик Дмитрий Лихачев сказал о Сахарове: «Он был настоящий пророк. Пророк в древнем, исконном смысле этого слова, то есть человек, призывающий своих современников к нравственному обновлению ради будущего. И, как всякий пророк, он не был понят и был изгнан из своего народа».

Сахаров - не "отец" водородной бомбы, а ее "отчим"

1. Выдержка из статьи Бориса Борисова: Сахаровский диабет, или переход из физиков в лирики

Источник информации - http://www.rus-obr.ru/opinions/5044

Отец Бомбы

Роль Сахарова в создании ядерного оружия сильно преувеличена западными СМИ и нашими либеральными подпевалами. До его антисоветских высказываний он был лишь «человек из команды Курчатова-Харитона».

После своих малограмотных путаных общественных опусов — немедленно стал «отцом термо ядерной бомбы». По заслугам ли?

Когда его называют «отцом ядерной бомбы» — это просто западная версия истории, которую нам ловко подсунули.

Судя по современным опубликованным данным (http://wsyachina.narod.ru/history/thermonuclear_bomb_1.html (журнал "Успехи физических наук"), на вооружение у нас были приняты термоядерные заряды, сделанные вовсе не по слойной схеме Сахарова (она оказалась, увы, неудачной) а по схеме советского физика Виктора Давиденко.

Но кто сегодня знает Давиденко?! Вот вы — слышали хоть что-нибудь о Давиденко? И знали ли бы мы Давиденко, если бы он хоть пару раз плюнул в сторону вскормившей его Советской Власти? О, как бы мы знали тогда Давиденко! Вся либеральная нечисть подняла бы его на руки в провозгласила Истинным Отцов Советской Ядерной Мощи.

Наша история создания ядерного оружия по-настоящему больна сахаровским диабетом. Апология Сахарова затмевает имена подлинных создателей ядерного оружия. Такие имена, как соратники Курчатова Харитон, Флеров, Давиденко и другие. Так, Ю.Б.Харитон с 1946-го по 1992 годы был бессменным научным руководителем ядерного оружейного центра в Арзамасе-16.

2. Выдержка из статьи Юлия Борисовича Харитона, Виктора Борисовича Адамского и Юрия Николаевича Смирнова в журнале "Успехи физических наук"

Источник информации - http://wsyachina.narod.ru/history/thermonuclear_bomb_1.html (журнал "Успехи физических наук")

В июне 1948 г. по постановлению Правительства в ФИАНе под руководством И.Е. Тамма была создана специальная группа, в которую был включен А.Д. Сахаров и в задачу которой входило выяснить возможности создания водородной бомбы. При этом ей поручалась проверка и уточнение тех расчётов, которые проводились в московской группе Я.Б. Зельдовича в Институте химической физики. Надо сказать, что в тот период времени эта группа Я.Б. Зельдовича, как и его арзамасские сотрудники, определённую часть своих усилий посвящали именно „трубе“ — в соответствии с информацией, полученной от К. Фукса.

Однако, как вспоминал Ю.А. Романов, „уже через пару месяцев Андреем Дмитриевичем (Сахаровым - А.К.) были высказаны основополагающие идеи, определившие дальнейшее развитие всей проблемы. В качестве горючего для термо ядерного устройства группой Зельдовича рассматривался до этого жидкий дейтерий (возможно, в смеси с тритием).

Эти два недостатка удалось тем не менее полностью преодолеть, и в СССР 6 ноября 1955 г. был успешно испытан другой вариант „слойки“, вообще не содержавший трития. Естественно, что при этом произошло некоторое снижение мощности по сравнению с прототипом.

Испытание было проведено с самолёта на высоте одного километра и оно явилось первым подобным экспериментом в мире с водородной бомбой. Если бы оказалось, что по тем или иным причинам идея двухступенчатого заряда, которая была реализована в советском испытании 22 ноября 1955 г. и несколько ранее в США, в принципе неосуществима, Советский Союз тем не менее в результате эксперимента 6 ноября 1955 г. располагал бы уже вполне реальным, относительно недорогим и транспортабельным термоядерным оружием.

Дальнейшее развитие событий показало, что поиски сконцентрировались на использовании в полной мере энергии атомного взрыва для обеспечения наибольшей плотности термоядерного горючего водородной бомбы, чего ни „слойка“, ни тем более „труба“ не обеспечивали. Сильный коллектив физиков-теоретиков во главе с Я.Б. Зельдовичем освободился от занятий хотя и интересной, развивающей квалификацию в области высоких энергий и температур, но не имеющей перспективы разработкой и был готов подключиться к новой работе.

Группа, занимающаяся „слойкой“, также не была перегружена. Таким образом, коллектив был наготове, и стоило появиться идее, для воплощения которой требовалось усилие многих сотрудников, как начался бы „мозговой штурм“.

Мысль об использовании атомного взрыва для сжатия термоядерного горючего и его поджига настойчиво пропагандировал Виктор Александрович Давиденко, руководитель экспериментального ядерно-физического подразделения института.

Он часто заходил в теоретические отделы и, обращаясь к теоретикам, в первую очередь к Зельдовичу и Сахарову, требовал , чтобы они вплотную занялись тем, что у нас получило название „атомного обжатия“ (АО). В связи с этим 14 января 1954 г. Я.Б. Зельдович собственноручно написал записку Ю.Б. Харитону, сопроводив её поясняющей схемой:

„ АО сверхъизделия и оценочные АО было предложено В.А. Давиденко “. (Подчёркнуто Я.Б. Зельдовичем.)

В новой схеме сжатие основного заряда должно было осуществляться за счёт воздействия на него продуктов взрыва и конструкционных материалов. Для того чтобы продукты взрыва, не направленные непосредственно на основной заряд, также заставить работать на сжатие, предусматривалось использование массивного кожуха, благодаря чему, как можно было надеяться, разлетающиеся материальные частицы хотя бы частично отразятся от кожуха и внесут вклад в сжатие основного заряда. Этой схемой занимались в течение двух-трёх недель.

ПОДРОБНЕЕ:

Источник информации - http://wsyachina.narod.ru/history/thermonuclear_bomb_1.html (журнал "Успехи физических наук")

Юлий Борисович Харитон, Виктор Борисович Адамский, Юрий Николаевич Смирнов

О создании советской водородной
(термоядерной) бомбы

В майском номере „Успехов физических наук“ за 1991 г., посвящённом 70-летию Андрея Дмитриевича Сахарова, редакция поместила перевод статьи Д. Хирша и У. Мэтьюза „Водородная бомба: кто же выдал её секрет?“ Редакция надеялась, что эта полемическая, во многих отношениях спорная статья побудит высказаться и наших физиков — разработчиков ядерного оружия. Однако только теперь, спустя пять лет, когда отпал ряд формальных ограничений, в распоряжение „Успехов физических наук“ поступила статья „О создании советской водородной (термоядерной) бомбы“ специалистов Арзамаса-16 — Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики (Ю.Н. Смирнов работал в секторе А.Д. Сахарова в 60-е годы). Редакция уверена, что она заинтересует наших читателей. Особый авторитет статье придаёт то, что одним из её авторов является Юлий Борисович Харитон — патриарх отечественных физиков-ядерщиков. Блестяще начавший свою научную биографию ещё в 20-е годы в коллективе Н.Н. Семёнова и в знаменитой Кавендишской лаборатории Э. Резерфорда, Ю.Б. Харитон с 1946-го по 1992 гг. был бессменным научным руководителем ядерного оружейного центра в Арзамасе-16. Именно И.В. Курчатову и Ю.Б. Харитону наша страна в первую очередь обязана созданием ядерного оружия, ставшего основой мощного оборонного потенциала.

Редакционная коллегия

В 1990 г. в США была опубликована статья Д. Хирша и У. Мэтьюза „Водородная бомба: кто же выдал её секрет?“ . То, что СССР воспользовался американскими секретами при её создании, авторам статьи казалось бесспорным и подчёркивалось даже названием статьи. Такая точка зрения долгое время была широко распространена на Западе.

По версии Д. Хирша и У. Мэтьюза данные радиохимии по американским взрывам начала 50-х годов натолкнули советских учёных на необходимость добиваться высоких сжатий термоядерного горючего. Действительно, взрыв водородной бомбы сопровождается выбросом в атмосферу большого количества различных радионуклидов, анализ которых может дать информацию о степени сжатия термоядерного горючего. В шестидесятые годы наблюдение за американскими, китайскими и французскими взрывами нами проводились. Осуществлялся отбор проб из воздуха, затем радиохимический анализ этих проб, расчётно-теоретическая интерпретация такого анализа и, наконец, делались гипотетические предположения об испытанной конструкции. Но такая служба была налажена у нас только в конце 50-х годов. Она оказалась полезной при наблюдении за американскими испытаниями у острова Джонстона в 1962 г. В 1952 г. во время испытания „Майк“ — первого американского термоядерного взрыва в виде устройства весом 65 т, в котором в качестве термоядерного горючего использовался жидкий дейтерий, такая служба у нас ещё не была организована. Поэтому эксперимент „Майк“ влиял на советскую программу создания водородного оружия только самим фактом проведения мощного водородного взрыва.

Ход мыслей и взаимодействие различных идей были таковы, что советские разработчики ядерного оружия в подсказке о высокой плотности не нуждались. Задача виделась не в том, что требовалась ясность в вопросе, нужны ли высокие сжатия (в этом никто не сомневался), а в том, как эти сжатия осуществить.

Теперь, после ряда отечественных публикаций многим стало ясно, что советские учёные не только самостоятельно создали водородную бомбу, но даже кое в чём опередили своих американских коллег.

Действительно, в ноябре 1952 г. США первыми в мире произвели термо ядерный взрыв. Его мощность превысила 10 Мт, а поток нейтронов был настолько велик, что американским физикам, изучавшим продукты взрыва, удалось даже открыть два новых трансурановых элемента, названных эйнштейнием и фермием.

Однако взорванное в США устройство не было настолько компактным, чтобы его можно было назвать бомбой. Это было огромное, с двухэтажный дом, наземное лабораторное сооружение, а термоядерное горючее находилось в жидком состоянии при температуре, близкой к абсолютному нулю. Эксперимент стал промежуточным шагом американских физиков на пути к созданию водородного оружия. Советские учёные обошлись без подобного очень сложного и дорогостоящего опыта.

12 августа 1953 г. в СССР по схеме, предложенной А.Д. Сахаровым и названной у нас „слойкой“, был успешно испытан первый в мире реальный водородный заряд. В этом заряде в качестве термоядерного горючего был использован, по предложению В.Л. Гинзбурга, литий в виде твёрдого химического соединения. Это позволило в ходе термоядерных реакций (при взрыве) получить с использованием лития дополнительное количество трития, что заметно повышало мощность заряда.

Испытанный в СССР термоядерный заряд был готов к применению в качестве траспортабельной бомбы, т. е. представлял собой первый образец водородного оружия. Этот заряд имел несколько больший вес и те же габариты, что и первая советская атомная бомба, испытанная в 1949 г., но в 20 раз превышал её по мощности (мощность взрыва 12 августа 1953 г. составила около 400 кт). Существенно, что вклад собственно термоядерных реакций в полную величину мощности приближался к 15-20%. Состоявшийся эксперимент стал выдающимся приоритетным достижением наших физиков и особенно А.Д. Сахарова и В.Л. Гинзбурга. Нельзя не упомянуть и И.Е. Тамма, возглавлявшего в тот период (до 1954 г.) коллектив физиков-теоретиков, которые работали по этому направлению.

Ничего подобного в качестве термоядерного оружия в США на тот момент времени не было. С советским термоядерным взрывом 1953 г. не могут отождествляться опыты американских физиков с малыми количествами трития и дейтерия, относящиеся к 1951 г. и предназначенные, по словам X. Бете, „главным образом для подтверждения горения смеси трития с дейтерием, относительно которого серьёзных сомнений ни у кого не было“ . Тем более не может отождествляться с советским успехом американский взрыв 1952 г., для которого использовалось термоядерное горючее в сжиженном состоянии при температуре, близкой к абсолютному нулю, что не позволяло производить траспортабельные достаточно компактные термоядерные заряды.

Истории создания советского термоядерного оружия, об основных этапах которой мы здесь расскажем, предшествует одно важное событие, которое и следует рассматривать как начало советских усилий по созданию водородной бомбы.

Дело в том, что в 1946 г. И.И. Гуревич, Я.Б. Зельдович, И.Я. Померанчук и Ю.Б. Харитон передали И.В. Курчатову совместное предложение в форме открытого отчёта. Ясно, что если бы отчёт был подготовлен с использованием материалов разведки, на нём автоматически был бы поставлен высший гриф секретности. Суть их предложения заключалась в использовании атомного взрыва в качестве детонатора для обеспечения взрывной реакции в дейтерии. Другими словами, авторы представили первые в СССР оценки возможности осуществления термоядерного взрыва.

По воспоминаниям И.И. Гуревича, дейтерий в реакции с лёгкими ядрами интересовал его и И.Я. Померанчука в качестве источника энергии звёзд. Они обсуждали эту проблему с Я.Б. Зельдовичем и Ю.Б. Харитоном, которые, в свою очередь, увидели, что термоядерный синтез лёгких ядер может оказаться осуществимым в земных условиях, если разогреть дейтерий ударной волной, инициированной атомным взрывом.

Научный отчёт четырёх авторов был отпечатан на машинке как несекретный документ, никогда не был засекречен и до сих пор хранится в открытых фондах архива Курчатовского института. И.И. Гуревич вспоминал: „Вот вам наглядное доказательство того, что мы ничего не знали об американских разработках. Вы понимаете, какие были бы грифы секретности на этом предложении и за сколькими печатями оно должно было бы храниться в противном случае… Я думаю, что от нас тогда просто отмахнулись. Сталин и Берия во всю гнали создание атомной бомбы. У нас же к тому времени ещё не был запущен экспериментальный реактор, а тут учёные „мудрецы“ лезут с новыми проектами, которые ещё неизвестно можно ли будет осуществить“ .

Отчёт И.И. Гуревича, Я.Б. Зельдовича, И.Я. Померанчука и Ю.Б. Харитона впервые был опубликован только в 1991 г. в журнале „Успехи физических наук“ и представляет собой сегодня исторический документ . В нём не только содержалось предложение, как с помощью атомного взрыва осуществить термоядерную реакцию, но авторами было понято, что ядерная реакция в дейтерии „будет происходить, не затухая, лишь при весьма высоких температурах всей массы“. При этом подчёркивалось, что „желательна наибольшая возможная плотность дейтерия“, а для облегчения возникновения ядерной детонации полезно применение массивных оболочек, замедляющих разлёт.

Любопытно, что практически в то же время, в апреле 1946 г., на секретном совещании в Лос-Аламосской лаборатории, в котором участвовал Клаус Фукс, обсуждались итоги американских работ с 1942 г. по водородной бомбе (только четыре года спустя, в 1950 г., американские физики установят, что техническое воплощение этого направления было ошибочным). Через какое-то время после совещания Клаус Фукс передал материалы, связанные с этими работами, представителям советской разведки и они попали нашим физикам. Как рассказывается в упомянутой статье Д. Хирша и У. Мэтьюза, „теллеровская концепция термоядерного оружия 1942-1950 гг. по существу представляла собой цилиндрический контейнер с жидким дейтерием 1 . Этот дейтерий должен был нагреваться от взрыва инициирующего устройства типа обычной атомной бомбы“. Математик Станислав Улам и его помощник Корнелий Эверетт провели в Лос-Аламосской лаборатории расчёты, из которых следовало, что для супербомбы понадобится количество трития гораздо большее, чем предполагал Теллер. Далее в своём меморандуме 1952 г. Ханс Бете отметил, что теоретические расчёты, выполненные Ферми и Уламом в 1950 г., показали, что вероятность распространяющейся термоядерной реакции очень мала. Таким образом, учёные Лос-Аламоса убедились в бесперспективности работ по осуществлению „трубы“. X. Бете позднее охарактеризовал эту ситуацию с полной определённостью: „Мы оказались на неверном пути, и конструкция водородной бомбы, считавшаяся нами наилучшей, оказалась неработоспособной“ .

В начале 1950 г. Клаус Фукс был арестован и, естественно, советским физикам не были известны эти драматические выводы их американских коллег.

Однако, как вспоминал Ю.А. Романов, „уже через пару месяцев Андреем Дмитриевичем были высказаны основополагающие идеи, определившие дальнейшее развитие всей проблемы. В качестве горючего для термоядерного устройства группой Зельдовича рассматривался до этого жидкий дейтерий (возможно, в смеси с тритием).

Сахаров предложил свой вариант: гетерогенную конструкцию из чередующихся слоёв лёгкого вещества (дейтерий, тритий и их химические соединения) и тяжёлого (238 U), названную им „слойкой“ .

Таким образом, с 1948 г. у нас параллельно развивались два направления — „труба“ и „слойка“, причём последнему в силу его очевидных достоинств и технологичности отдавалось явное предпочтение. Именно „слойка“, как об этом было сказано выше, и была успешно реализована в советском испытании термоядерного заряда 12 августа 1953 г.

Однако работы по „трубе“ ещё продолжались. Более того, к началу 50-х годов наряду с арзамасской и московской группами Я.Б. Зельдовича к отдельным вопросам по этому направлению было подключено несколько молодых сотрудников Д.И. Блохинцева в Обнинске. Им поручили решение задачи по переносу энергии нейтронами для случая, если бы в „трубе“ произошло термоядерное поджигание, а также исследование распространения детонационной волны в дейтерии.

Несмотря на обилие физически интересных и трудных задач, участники работы по „трубе“ постепенно начали осознавать, что их исследования лежат в стороне от магистрального направления. Основой этих исследований являлась работа с изотопами водорода в жидкой фазе и уже поэтому она представлялась технически бесперспективной. Расчёты делались с достаточно высокой точностью и, если бы нейтроны выделяли всю энергию локально, в одном месте, всё было бы в порядке. Но нейтроны разносили энергию на большие расстояния по „трубе“. Придумать что-либо перспективное не удавалось. При этом достаточно было допустить в теоретических расчётах более оптимистичные начальные условия, как появлялась надежда на успех. Одним словом, задача не имела гарантированного положительного решения и результат был крайне чувствителен к выбору исходных параметров, что делало её неопределённой, практически нереальной.

К началу 1954 г. в теоретических отделах института в Арзамасе-16 сложилась своеобразная ситуация, когда после успешного взрыва 12 августа 1953 г. по-прежнему в разработке термоядерных зарядов сохранялись оба направления — как „слойка“, так и „труба“.

Потенциально „слойка“ имела определённые ресурсы для совершенствования. Мощность заряда могла быть доведена до мегатонны и поэтому прорабатывалась её более мощная модификация. Однако уже своей громоздкостью эта конструкция вызывала чувство неудовлетворённости. В то же время „слойка“, испытанная 12 августа 1953 г., содержала значительное количество трития. Поэтому стоимость заряда была велика, а сам он имел сравнительно ограниченную живучесть по сроку годности (около полугода). Эти два недостатка удалось тем не менее полностью преодолеть, и в СССР 6 ноября 1955 г. был успешно испытан другой вариант „слойки“, вообще не содержавший трития. Естественно, что при этом произошло некоторое снижение мощности по сравнению с прототипом. Испытание было проведено с самолёта на высоте одного километра и оно явилось первым подобным экспериментом в мире с водородной бомбой. Если бы оказалось, что по тем или иным причинам идея двухступенчатого заряда, которая была реализована в советском испытании 22 ноября 1955 г. и несколько ранее в США, в принципе неосуществима, Советский Союз тем не менее в результате эксперимента 6 ноября 1955 г. располагал бы уже вполне реальным, относительно недорогим и транспортабельным термоядерным оружием.

В начале 1954 г. по „трубе“ состоялось знаменательное совещание в Министерстве среднего машиностроения с участием министра В.А. Малышева. Расширенные обсуждения и встречи по этому направлению имели место и прежде, но это совещание оказалось заключительным. В его работе приняли участие И.Е. Тамм, А.Д. Сахаров, Я.Б. Зельдович, Л.Д. Ландау, Ю.Б. Харитон, Д.И. Блохинцев, Д.А. Франк-Каменецкий и другие физики. Совещание открыл Игорь Васильевич Курчатов и вёл его в присущей ему манере: очень чётко, как бы по секундам, с удивительным напором и целеустремлённостью, сохраняя, однако, деликатность и корректность. Несколько вступительных слов сказал Д.И. Блохинцев, которого сменили его совсем молодые сотрудники из Обнинска. От Арзамаса-16 сообщение сделал В.Б. Адамский. От Обнинска в центре внимания оказалось сообщение Б.Б. Кадомцева о переносе нейтронов в дейтерии. Это произошло потому, что именно протяжённое в пространстве энерговыделение от нейтронов, наряду с комптонизацией, также изучавшейся в Обнинске, исключало возможность детонации.

Состоялась дискуссия. Последним с репликой выступил И.Е. Тамм. Он обратил внимание на то, что во всех вариантах, которые докладывались, режим детонации в „трубе“, если он и существует, ограничен очень узкими рамками значений определяющих параметров, таких как диаметр „трубы“. То есть вероятность режима детонации в дейтерии в условиях „трубы“ очень низка. По его мнению, это достаточное доказательство того, что режима детонации просто не существует и нет нужды перебирать другие вариации параметров. Он добавил, что это напоминает ему ситуацию с вечным двигателем, когда французская академия наук постановила считать невозможным создание вечного двигателя и впредь отказалась рассматривать предложения по его конкретным конструкциям.

После дискуссии молодежь и некоторые другие участники были отпущены. Руководящие работники остались и после обсуждения приняли решение о полной бесперспективности этого направления подобно тому, как к такому же выводу в 1950 г. пришли американцы. Направление с применением жидкого водорода было решено закрыть. Совещание в Министерстве явилось своеобразными похоронами „трубы“ по первому разряду.

Мысль об использовании атомного взрыва для сжатия термоядерного горючего и его поджига настойчиво пропагандировал Виктор Александрович Давиденко, руководитель экспериментального ядерно-физического подразделения института. Он часто заходил в теоретические отделы и, обращаясь к теоретикам, в первую очередь к Зельдовичу и Сахарову, требовал , чтобы они вплотную занялись тем, что у нас получило название „атомного обжатия“ (АО). В связи с этим 14 января 1954 г. Я.Б. Зельдович собственноручно написал записку Ю.Б. Харитону, сопроводив её поясняющей схемой: „В настоящей записке сообщаются предварительная схема устройства для АО сверхъизделия и оценочные расчёты её действия. Применение АО было предложено В.А. Давиденко“. (Подчёркнуто Я.Б. Зельдовичем.)

Таким образом видно, что советские физики не нуждались в подсказке важности достижения сильной степени сжатия, т. е. большой плотности термоядерного горючего для обеспечения его детонации. С другой стороны, хотя американский взрыв „Майк“ 1952 г. благодаря мощному нейтронному потоку и свидетельствовал о достигнутой большой плотности термоядерного горючего во взорванном устройстве, — радиохимический анализ проб в принципе не мог дать каких-либо сведений о реальной конструкции этого устройства.

Но хронологически первым толчком для перехода от платонических рассуждений о сжатии термоядерного горючего атомным взрывом к конкретной работе послужило высказывание заместителя министра среднего машиностроения А.П. Завенягина, который был в курсе идей, обсуждавшихся у теоретиков, о том, что следует попробовать обжимать термоядерное горючее с помощью атомного взрыва так же, как и обычной взрывчаткой. Оно рассматривалось недели две, пока на смену не пришла другая, более осмысленная идея. В новой схеме сжатие основного заряда должно было осуществляться за счёт воздействия на него продуктов взрыва и конструкционных материалов. Для того чтобы продукты взрыва, не направленные непосредственно на основной заряд, также заставить работать на сжатие, предусматривалось использование массивного кожуха, благодаря чему, как можно было надеяться, разлетающиеся материальные частицы хотя бы частично отразятся от кожуха и внесут вклад в сжатие основного заряда. Этой схемой занимались в течение двух-трёх недель.

И вот однажды Зельдович, ворвавшись в комнату молодых теоретиков Г.М. Гандельмана и В.Б. Адамского, находившуюся против его кабинета, радостно воскликнул: „Надо делать не так, будем выпускать из шарового заряда излучение!“. Уже через день или два в Москву в вычислительное бюро А.Н. Тихонова, которое обслуживало группу Сахарова, было послано задание для проведения расчёта на предмет выяснения, выходит ли излучение из атомного заряда и как это зависит от используемых материалов.

Решающим был вопрос (от него зависела реальность идеи!), не поглотит ли поверхность кожуха большую часть энергии, выпускаемой в виде излучения — ведь тогда оставшейся её части оказалось бы недостаточно для эффективного обжатия заряда. Простыми изящными оценками А.Д. Сахаров показал, что хотя потери на поглощение стенками кожуха и велики, но они всё-таки не таковы, чтобы сделать невозможным сжатие основного заряда. Не менее серьёзным был вопрос о конкретном механизме использования энергии излучения для эффективного обжатия термоядерного узла. Важные предложения для решения этого вопроса были высказаны Ю.А. Трутневым. Все эти идеи проходили обстоятельную обкатку через многочисленные коллективные обсуждения.

Выяснение физических процессов, происходящих в новом заряде, потребовало решения многих интересных физических задач. Если на этапе создания атомного оружия основными научными направлениями являлись нейтронная физика и газодинамика (гидродинамика сжимаемой жидкости), то работа над термоядерным оружием существенно расширила круг физических дисциплин. Высокие температуры, при которых протекают термоядерные реакции, привели к возникновению и разработке специального раздела — физики высоких давлений и температур. Происходящие при этом процессы имеют аналогию, пожалуй, только в звёздах и изучаются в астрофизике.

Коллектив теоретиков с энтузиазмом и дружно включился в эту работу, действительно принявшую форму мозгового штурма. Всем хотелось приблизить время завершения работы и выйти на испытания. Работа потребовала создания ряда математических программ, которые стали фундаментом существующего сегодня арсенала наших вычислительных средств. Первые математические программы и расчёты по ним проводились в Институте прикладной математики в Москве. Математический отдел, существовавший у нас, выполнял тогда вспомогательные работы. Но в ходе работ над новым термоядерным зарядом в целях большей оперативности происходила постепенная переориентация на наш математический отдел. Он был значительно расширен и уже при расчётах по разработкам, проводившимся непосредственно после испытания первого термоядерного заряда, стал нашей основной математической базой, обеспечивавшей проведение расчётов, а затем и разработку математических методик.

Работа над зарядом не могла вестись равнодушно. Ничего бы не получилось. Её нельзя было вести на исполнительском уровне без полной самоотдачи со стороны каждого участника.

Естественным образом сложился коллектив физиков-теоретиков, погрузившихся в эту работу. В то время во ВНИИЭФ формально существовали два теоретических отделения. Одно во главе с Сахаровым, другое во главе с Зельдовичем. Фактически к этому времени между двумя коллективами перегородок не существовало. Совместная захватывающая коллективная работа ещё более сблизила людей. Каждый нашёл свой участок работы и вносил вклад в общее дело, участвуя в обсуждении всей проблемы в целом. Я.Б. Зельдович в шутку назвал тот характер работы, который имел место, методом „народной стройки“ (напомним, „народными стройками“ в то время назывались строительства оросительных каналов и других общественно значимых объектов, выполнявшихся в порядке штурма с участием большого количества людей).

Руководителями работ были определены Е.И. Забабахин, Я.Б. Зельдович, Ю.А. Романов, А.Д. Сахаров и Д.А. Франк-Каменецкий. Исполнителем работ стал коллектив, включавший как академиков, так и сотрудников, не имевших учёных степеней: Е.Н. Аврорин, В.Б. Адамский, В.А. Александров, Ю.Н. Бабаев, Б.Д. Бондаренко, Ю.С. Вахрамеев, Г.М. Гандельман, Г.А. Гончаров, Г.А. Дворовенко, Н.А. Дмитриев, Е.И. Забабахин, В.Г. Заграфов, Я.Б. Зельдович, В.Н. Климов, Г.Е. Клинишов, Б.Н. Козлов, Т.Д. Кузнецова, И.А. Курилов, Е.С. Павловский, Н.А. Попов, Е.М. Рабинович, В.И. Ритус, В.Н. Родигин, Ю.А. Романов, А.Д. Сахаров, Ю.А. Трутнев, В.П. Феодоритов, Л.П. Феоктистов, Д.А. Франк-Каменецкий, М.Д. Чуразов, М.П. Шумаев.

В своих „Воспоминаниях“ Андрей Дмитриевич Сахаров назвал идею использования атомного взрыва для обжатия термоядерного горючего (атомного обжатия) „третьей идеей“. Он отмечал: „По-видимому, к „третьей идее“ одновременно пришли несколько сотрудников наших теоретических отделов. Одним из них был я. Мне кажется, что я уже на ранней стадии понимал основные физические и математические аспекты „третьей идеи“. В силу этого, а также благодаря моему ранее приобретённому авторитету, моя роль в принятии и осуществлении „третьей идеи“, возможно, была одной из решающих. Но также, несомненно, очень велика была роль Зельдовича, Трутнева и некоторых других и, быть может, они понимали и предугадывали перспективы и трудности „третьей идеи“ не меньше, чем я. В то время нам (мне, во всяком случае) некогда было думать о вопросах приоритета, тем более, что это было бы „делёжкой шкуры неубитого медведя“, а задним числом восстановить все детали обсуждений невозможно, да и надо ли?…“ .

К началу лета 1955 г. расчётно-теоретические работы были завершены, был выпущен отчёт. Но изготовление экспериментального заряда завершилось лишь к осени. Требования по производству были более высокие, чем раньше. Это относилось к высокой точности, даже прецизионности изготовления деталей и к особой чистоте некоторых материалов.

Этот экспериментальный термоядерный заряд, положивший начало новому направлению в развитии отечественных термоядерных зарядов, был успешно испытан 22 ноября 1955 г. При его испытании пришлось заменить часть термоядерного горючего на инертное вещество, чтобы снизить мощность ради безопасности самолёта и жилого городка, находившегося примерно в 70 км от места взрыва.

Можно, таким образом, выстроить цепочку узловых моментов в работе, завершившейся созданием и испытанием в ноябре 1955 г. двухступенчатого термоядерного заряда:

1. Работа над созданием и испытанием одноступенчатого термоядерного заряда („слойка“), 1953 год.

2. Работа над более мощным зарядом типа „слойка“. Неудовлетворённость такой конструкцией, 1953 год.

3. Прекращение работы над теоретическим изучением возможности стационарной детонации дейтерия в длинном цилиндре как бесперспективной („труба“), 1954 год.

4. Первые примитивные разработки термоядерного заряда, использующие для сжатия основного заряда энергию атомного взрыва.

5. Рождение идеи использовать для обжатия основного заряда не продукты взрыва, а излучение.

6. Работа над термоядерным зарядом в режиме мозгового штурма, завершившаяся успешным испытанием 22 ноября 1955 г. посредством сброса с самолёта заряда, оформленного как авиационная бомба.

От успешной реализации идеи в этих испытаниях до создания серийных образцов был пройден нелёгкий путь конкретного конструирования в ходе соревнования двух институтов: в Арзамасе-16 и созданного в 1955 г. в Челябинске-70. Вскоре в Челябинске-70 была создана конструкция термоядерной бомбы, которую можно было ставить на вооружение. Её основными разработчиками были Е.И. Забабахин, Ю.А. Романов и Л.П. Феоктистов.

А несколько позднее Ю.Н. Бабаевым и Ю.А. Трутневым было внесено существенное усовершенствование в конструкцию водородного заряда, которое было успешно отработано в 1958 г. и предопределило современный облик отечественных водородных зарядов. Это достижение, по словам А.Д. Сахарова, „явилось важнейшим изобретением, определившим весь дальнейший ход работы на объекте“.

Совершенствование зарядов продолжалось, и уже более молодое поколение — ученики Якова Борисовича и Андрея Дмитриевича, теоретики, математики и экспериментаторы создали современное термоядерное оружие, где новые идеи и достижения рождались не менее драматично. Мы надеемся, что в последующих публикациях появятся дополнительные штрихи и, возможно, другие обстоятельства по истории создания первых советских термоядерных зарядов.

Разработка советского термоядерного оружия в результате самостоятельного научно-технического творчества А.Д. Сахарова, Я.Б. Зельдовича и возглавлявшегося ими коллектива, явилась, пожалуй, самой яркой страницей в истории советского атомного проекта. Обладание этим оружием как Советским Союзом, так и Соединёнными Штатами Америки сделало невозможной войну между сверхдержавами.
1 По установившейся у нас традиции такой контейнер называли „трубой“. (Примеч. авторов.)
Литература

1. The Bulletin of the Atomic Scientists 1/2 p. 22 (1990). См. также Хирш Д., Мэтьюз У. Водородная бомба: кто же выдал её секрет? УФЯ161(5) 154(1991)
2. Харитон Ю.Б., Смирнов Ю.Н. Мифы и реальность советского атомного проекта (Сб. статей) (Арзамас-16: ВНИИЭФ, 1994) Харитон Ю.Б., Смирнов Ю.Н. О некоторых мифах и легендах вокруг советских атомного и водородного проектов (Ежемесячный журнал Президиума Российской академии наук „Энергия“ 9, 2 (1993). Khariton Yu, Smirnov Yu The Khariton Version The Bulletin of the Atomic Scientists. 5 p. 20 (1993)
3. Герштейн С.С. Из воспоминаний о Я.Б. Зельдовиче УФН161 (5) 170 (1991). См. также Знакомый и незнакомый Зельдович (в воспоминаниях друзей, коллег, учеников) (М.:Наука, 1993, с. 180)
4. Гуревич И.И., Зельдович Я.Б., Померанчук И.Я., Харитон Ю.Б. Использование ядерной энергии лёгких элементов УФН 161 (5) 171 (1991)
5. Романов Ю.А. Отец советской водородной бомбы. Природа № 8 21 (1990)
6. Андрей Сахаров. Воспоминания (Нью-Йорк: Изд-во имени Чехова, 1990) с. 241,242

„Успехи Физических Наук“

Общественно-политическая деятельность Сахарова

О Сахарове, как общественно-политическом деятеле, можно судить по его работам в этой области. Некоторые фрагменты текстов выделены - с целью обратить внимание читателя.

А.Д.Сахаров

КОНСТИТУЦИЯ СОЮЗА СОВЕТСКИХ РЕСПУБЛИК ЕВРОПЫ И АЗИИ

ПРОЕКТ

Источники информации:

Http://www.yabloko.ru/Themes/History/sakharov_const.html
http://www.sakharov-archive.ru/Raboty/Constitution.htm
http://www.humanities.edu.ru/db/msg/6485
http://www.constitution.garant.ru/DOC_1207.htm (Приводится по тексту: Конституции Российской Федерации (альтернативные проекты). - М., 1993. т. II. с. 118-121)

1. Союз Советских Республик Европы и Азии (сокращенно - Европейско-Азиатский Союз, Советский Союз) - добровольное объединение суверенных республик Европы и Азии.

2. Цель народа Союза Советских Республик Европы и Азии и его органов власти - счастливая, полная смысла жизнь, свобода материальная и духовная, благосостояние, мир и безопасность для граждан страны, для всех людей на Земле независимо от их расы, национальности, пола, возраста и социального положения.

3. Европейско-Азиатский Союз опирается в своем развитии на нравственные и культурные традиции Европы и Азии и всего человечества, всех рас и народов.

4. Союз в лице его органов власти и граждан стремится к сохранению мира во всем мире, к сохранению среды обитания, к сохранению внешних и внутренних условий существования человечества и жизни на Земле в целом, к гармонизации экономического, социального и политического развития во всем мире. Глобальные цели выживания человечества имеют приоритет перед любыми региональными, государственными, национальными, классовыми, партийными, групповыми и личными целями. В долгосрочной перспективе Союз в лице органов власти и граждан стремится к встречному плюралистическому сближению (конвергенции) социалистической и капиталистической систем как к единственному кардинальному решению глобальных и внутренних проблем. Политическим выражением конвергенции в перспективе должно быть создание Мирового правительства.

5. Все люди имеют право на жизнь, свободу и счастье. Целью и обязанностью граждан и государства являются обеспечение социальных, экономических и гражданских прав личности. Осуществление прав личности не должно противоречить правам других людей, интересам общества в целом. Граждане и учреждения обязаны действовать в соответствии с законами Союза и республик и принципами Всеобщей декларации прав человека ООН. Международные законы и соглашения, подписанные СССР и Союзом, в том числе Пакты о правах человека ООН и Конституция Союза имеют на территории Союза прямое действие и приоритет перед законами Союза и республик.

6. Конституция Союза гарантирует гражданские права человека - свободу убеждений, свободу слова и информационного обмена, свободу религии, свободу ассоциаций, митингов и демонстраций, свободу эмиграции и возвращения в свою страну, свободу поездок за рубеж, свободу передвижения, выбора места проживания, работы и учебы в пределах страны, неприкосновенность жилища, свободу от произвольного ареста и необоснованной медицинской необходимостью психиатрической госпитализации. Никто не может быть подвергнут уголовному наказанию за действия, связанные с убеждениями, если в них нет насилия, призывов к насилию, иного ущемления прав других людей или государственной измены.

7. В основе политической, культурной и идеологической жизни общества лежат принципы плюрализма и терпимости.

8. Никто не может быть подвергнут пыткам и жестокому обращению. На территории Союза в мирное время полностью запрещена смертная казнь.

9. Принципы презумпции невиновности являются основополагающими при судебном рассмотрении любых обвинений каждого гражданина. Никто не может быть лишен какого-либо звания и членства в какой-либо организации или публично обвинен в совершении преступления до вступления в законную силу приговора суда.

10. На территории Союза запрещена какая-либо дискриминация в вопросах работы, оплаты труда и трудоустройства, поступления в учебные заведения и получения образования по признакам национальности, религиозных и политических убеждений, наличия в прошлом судимости, при условии ее снятия, а также (при отсутствии прямых противопоказаний) по признакам пола, возраста и состояния здоровья.

11. На территории Союза запрещена дискриминация в вопросах предоставления жилья, медицинской помощи и в других социальных вопросах по признакам пола, национальности, религиозных и политических убеждений, возраста и состояния здоровья, наличия в прошлом судимости.

12. Никто не должен жить в нищете. Пенсии по старости для лиц, достигших пенсионного возраста, пенсии для инвалидов войны, труда и детства не могут быть ниже прожиточного уровня. Пособия и другие виды социальной помощи должны гарантировать уровень жизни всех членов общества не ниже прожиточного минимума. Медицинское обслуживание граждан и система образования строятся на основе принципов социальной справедливости, доступности минимально достаточного медицинского обслуживания (бесплатного и платного), отдыха и образования для каждого, вне зависимости от имущественного положения, места проживания и работы.

Вместе с тем должны существовать платные системы повышенного типамедицинского обслуживания и конкурсные системы образования, обеспечивающие более высокий общий уровень на основе конкуренции.

13. Союз не имеет никаких целей экспансии, агрессии и мессионизма . Вооруженные силы строятся в соответствии с принципом оборонительной достаточности.

14. Союз подтверждает принципиальный отказ от применения первым ядерного оружия. Ядерное оружие любого типа и назначения может быть применено лишь с санкции Главнокомандующего Вооруженными силами страны при наличии достоверных данных об умышленном применении ядерного оружия противником и при исчерпании иных способов разрешения конфликта. Главнокомандующий имеет право отменить ядерную атаку, предпринятую по ошибке, в частности уничтожить находящиеся в полете запущенные по ошибке межконтинентальные ракеты.

Ядерное оружие является лишь средством предотвращения ядерного нападения противника. Долгосрочной целью политики Союза является полная ликвидация и запрещение ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения, при условии равновесия в обычных вооружениях, при разрешении региональных конфликтов и при общем смягчении всех факторов, вызывающих недоверие и напряженность.

15. В Союзе не допускаются действия каких-либо тайных служб охраны общественного и государственного порядка. Тайная деятельность за пределами страны ограничивается задачами разведки и контрразведки. Тайная политическая, подрывная, дезинформационная деятельность, поддержка террористической деятельности и участие в ней, участие в контрабанде, в торговле наркотиками и в других незаконных действиях запрещаются.

16. Основополагающим и приоритетным правом каждой нации и республики является право на самоопределение.

17. Вступление республики в Союз Советских Республик Европы и Азии осуществляется на основе Союзного договора в соответствии с волей населения республики по решению высшего законодательного органа республики.

Дополнительные условия вхождения в Союз данной республики оформляются Специальным протоколом в соответствии с волей населения республики. Никаких других национально-территориальных единиц, кроме республик. Конституция Союза не предусматривает, но республика может быть разделена на отдельные административно-экономические районы.

Решение о вхождении республики в Союз принимается на Учредительном съезде Союза или на Съезде народных депутатов Союза.

18. Республика имеет право выхода из Союза. Решение о выходе республики из Союза должно быть принято высшим законодательным органом республики в соответствии с референдумом на территории республики не ранее, чем через год после вступления республики в Союз. Республика может быть исключена из Союза. Исключение республики из Союза осуществляется решением Съезда народных депутатов Союза большинством не менее 2/3 голосов в соответствии с волей населения Союза, не ранее чем через три года после вступления республики в Союз.

19. Входящие в Союз республики принимают Конституцию Союза в качестве Основного закона, действующего на территории республики, наряду с Конституциями республик. Республики передают Центральному Правительству осуществление основных задач внешней политики и обороны страны. На всей территории Союза действует единая денежная система. Республики передают в ведение Центрального Правительства транспорт и связь союзного значения. Кроме перечисленных общих для всех республик условий вхождения в Союз, отдельные республики могут передать Центральному Правительству другие функции, а также полностью или частично объединять органы управления с другими республиками. Эти дополнительные условия членства в Союзе данной республики должны быть зафиксированы в протоколе к Союзному договору и основываться на референдуме на территории республики.

20. Оборона страны от внешнего нападения возлагается на Вооруженные силы, которые формируются на основе Союзного закона. В соответствии со специальным протоколом республика может иметь республиканские Вооруженные силы или отдельные рода войск, которые формируются из населения республики и дислоцируются на территории республики. Республиканские Вооруженные силы и подразделения входят в Союзные Вооруженные силы и подчиняются единому командованию. Все снабжение Вооруженных сил вооружением, обмундированием и продовольствием осуществляется централизованно на средства союзного бюджета.

21. Республика может иметь республиканскую денежную систему наряду с союзной денежной системой . В этом случае республиканские денежные знаки обязательны к приему повсеместно на территории республики. Союзные денежные знаки обязательны во всех учреждениях союзного подчинения и допускаются во всех остальных учреждениях. Только Центральный банк Союза имеет право выпуска и аннулирования союзных и республиканских денежных знаков.

22. Республика, если противное не оговорено в Специальном протоколе, обладает полной экономической самостоятельностью . Все решения, относящиеся к хозяйственной деятельности и строительству, за исключением деятельности и строительства, имеющих отношение к функциям, переданным Центральному Правительству, принимаются соответствующими органами республики. Никакое строительство Союзного значения не может быть предпринято без решения республиканских органов управления. Все налоги и другие денежные поступления от предприятий и населения на территории республики поступают в бюджет республики. Из этого бюджета для поддержания функций, переданных Центральному Правительству, в Союзный бюджет вносится сумма, определяемая бюджетным Комитетом Союза на условиях, указанных в Специальном протоколе.

Остальная часть денежных поступлений в бюджет находится в полном распоряжении Правительства республики.

Республика обладает правом прямых международных экономических контактов, включая прямые торговые отношения и организацию совместных предприятий с зарубежными партнерами.

23. Республика имеет собственную, независимую от Центрального Правительства систему правоохранительных органов (милиция, министерство внутренних дел, пенитенциарная система, прокуратура, судебная система). Однако судебные решения и приговоры по уголовным и гражданским делам, принятые в республике, могут быть обжалованы в кассационном порядке в Верховном Суде Союза. Приговоры по уголовным делам могут быть отменены в порядке помилования Президентом Союза или Президиумом Съезда Народных депутатов Союза. На территории республики действуют союзные законы при условии утверждения их Верховным законодательным органом республики, и республиканские законы.

24. На территории республики государственным является язык национальности, указанной в наименовании республики. Если в наименовании республики указаны две или более национальности, то в республике действуют два или более государственных языка. Во всех республиках Союза официальным языком межреспубликанских отношений является русский язык . Русский язык является равноправным с государственным языком республики во всех учреждениях и предприятиях союзного подчинения. Язык межнационального общения не определяется конституционно. В республике Россия русский язык является одновременно республиканским государственным языком и языком межреспубликанских отношений.

25. Первоначально структурными составными частями Союза Советских Республик Европы и Азии являются Союзные и Автономные республики, Национальные автономные области и Национальные округа бывшего Союза Советских Социалистических Республик. Бывшая РСФСР образует республику Россия и ряд других республик. Россия разделена на четыре экономических района - Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь. Каждый экономический район имеет полную экономическую самостоятельность, а также самостоятельность в ряде других функций в соответствии со Специальным протоколом.

26. Границы между республиками являются незыблемыми первые 10 лет после Учредительного Съезда. В дальнейшем изменение границ между республиками, объединение республик, разделение республик на меньшие части осуществляются в соответствии с волей населения республик и принципом самоопределения наций в ходе мирных переговоров с участием Центрального Правительства.

27. Центральное Правительство Союза располагается в столице (главном городе) Союза. Столица какой-либо республики, в том числе столица России, не может быть одновременно столицей Союза.

28. Центральное правительство Союза включает:

1) Съезд народных депутатов Союза;

2) Совет Министров Союза;

3) Верховный Суд Союза.

Глава Центрального Правительства Союза - Президент Союза Советских Республик Европы и Азии. Центральное правительство обладает всей полнотой высшей власти в стране, не разделяя ее с руководящими органами какой-либо партии.

29. Съезд народных депутатов Союза имеет две палаты. 1-я Палата, или Палата Республик , избирается по территориальному принципу по одному депутату от избирательного территориального округа с приблизительно равным числом избирателей, 2-я Палата, или Палата Национальностей, избирается по национальному признаку. Избиратели каждой национальности, имеющей свой язык, избирают определенное число депутатов, а именно по одному депутату от 600 тыс. (500 тыс.?) избирателей данной национальности и дополнительно еще два депутата данной национальности. Выборы в обе палаты - всеобщие и прямые на альтернативной основе - сроком на пять лет.

Обе палаты заседают совместно, но по ряду вопросов, определенных регламентом Съезда, голосуют отдельно. В этом случае для принятия закона или постановления требуется решение обеих палат.

30. Съезд Народных депутатов Союза Советских Республик Европы и Азии обладает высшей законодательной властью в стране. Законы Союза, не затрагивающие положений Конституции, принимаются простым большинством голосов от списочного состава каждой из палат и имеют приоритет по отношению ко всем законодательным актам союзного значения, кроме Конституции.

Конституция Союза Советских Республик Европы и Азии и законы Союза, затрагивающие положения Конституции, а также прочие изменения текста статей Конституции принимаются при наличии квалифицированного большинства не менее 2/3 голосов от списочного состава в каждой из палат Съезда. Принятые таким образом решения имеют приоритет по отношению ко всем законодательным актам союзного значения.

31. Съезд обсуждает бюджет Союза и поправки к нему, используя доклад Комитета Съезда по бюджету. Съезд утверждает высших должностных лиц Союза. Съезд назначает Комиссии для выполнения одноразовых поручений, в частности для подготовки законопроектов и рассмотрения конфликтных ситуаций. Съезд назначает постоянные Комитеты для разработки перспективных планов развития страны, для разработки бюджета, для постоянного контроля над работой органов исполнительной власти. Съезд контролирует работу Центрального банка. Только с санкции Съезда возможны несбалансированные эмиссия и изъятие из обращения союзных я республиканских денежных знаков.

32. Съезд избирает из своего состава Президиум. Члены Президиума не имеют других функций и не занимают никаких руководящих постов в Правительстве Союза и республик и в партиях. Президиум съезда обладает правом помилования.

33. Совет Министров Союза включает Министерство иностранных дел. Министерство обороны. Министерство оборонной промышленности. Министерство финансов. Министерство транспорта союзного значения. Министерство связи союзного значения, а также другие Министерства для исполнения функций, переданных Центральному Правительству отдельными республиками в соответствии со Специальными протоколами к Союзному договору. Совет Министров включает также Комитеты при Совете Министров Союза.

Кандидатуры всех министров, кроме министра иностранных дел и министра обороны, предлагает Председатель Совета Министров и утверждает Съезд. В том же порядке назначаются Председатели Комитетов при Совете Министров.

34. Верховный Суд Союза имеет четыре палаты:

1) палата по уголовным делам;

2) палата по гражданским делам;

3) палата арбитража;

4) Конституционный суд.

Председателей каждой из палат избирает на альтернативной основе Съезд народных депутатов Союза.

35. Президент Союза Советских Республик Европы и Азии избирается сроком на пять лет в ходе прямых всеобщих выборов на альтернативной основе. До выборов каждый кандидат в Президенты называет своего Заместителя, который баллотируется одновременно с ним.

Президент не может совмещать свой пост с руководящей должностью в какой-либо партии. Президент может быть отстранен от своей должности в соответствии с референдумом на территории Союза, решение о котором должен принять Съезд народных депутатов Союза большинством не менее 2/3 голосов от списочного состава. Голосование по вопросу о проведении референдума производится по требованию не менее 60 депутатов. В случае смерти Президента, отстранения от должности или невозможности им исполнения обязанностей по болезни и другим причинам его полномочия переходят к Заместителю.

36. Президент представляет Союз в международных переговорах и церемониях. Президент является Главнокомандующим Вооруженными силами Союза. Президент предлагает на утверждение Съезда кандидатуры Председателя Совета Министров Союза и министров иностранных дел и обороны. Президент обладает правом законодательной инициативы в отношении союзных законов и правом вето в отношении любых законов и решений Съезда народных депутатов, принятых менее чем 2/3 от списочного состава депутатов.

37. Экономическая структура Союза основана на плюралистическом сочетании государственной (республиканской и союзной), кооперативной, акционерной и частной (личной) собственности на орудия и средства производства, на все виды промышленной и сельскохозяйственной техники, на производственные помещения, дороги и средства транспорта, на средства связи и информационного обмена, включая средства масс-медиа, и собственности на предметы потребления, включая жилье, а также интеллектуальной собственности, включая авторское и изобретательское право.

38. Земля, ее недра и водные ресурсы являются собственностью республики и проживающих на ее территории наций. Земля может быть непосредственно без посредников передана во владение на неограниченный срок частным лицам, государственным, кооперативным и акционерным организациям с выплатой земельного налога в бюджет республики. Для частных лиц гарантируется право наследования владения землей детьми и близким родственникам. Находящаяся во владении земля может быть возвращена республике лишь по желанию владельца или при нарушении им правил землепользования, и при необходимости использования земли государством по решению законодательного органа республики с выплатой компенсации.

39. Количество принадлежащей одному лицу частной собственности, изготовленной, приобретенной или унаследованной без нарушения закона, ничем не ограничивается. Гарантируется неограниченное право наследования являющихся частной собственностью домов и квартир с неограниченным правом поселения в них наследников, а также всех орудий и средств производства, предметов потребления, денежных знаков и акций. Право наследования интеллектуальной собственности определяется законами республики.

40. Каждый имеет право распоряжаться по своему усмотрению своими физическими и интеллектуальными трудовыми способностями.

41. Частные лица, кооперативные, акционерные и государственные предприятия имеют право неограниченного найма работников в соответствии с трудовым законодательством.

42. Использование водных ресурсов, а также других возобновляемых ресурсов государственными, кооперативными, арендными и частными предприятиями и частными лицами облагается налогом в бюджет республики. Использование невозобновляемых ресурсов облагается выплатой в бюджет республики.

43. Предприятия с любой формой собственности находятся в равных экономических, социальных и правовых условиях, пользуются равной и полной самостоятельностью в распределении и использовании своих доходов за вычетом налогов, а также в планировании производства, номенклатуры и сбыта продукции, в снабжении сырьем, заготовками, полуфабрикатами и комплектующими изделиями, в кадровых вопросах, в тарифных ставках, облагаются едиными налогами, которые не должны превышать в сумме 35% фактической прибыли, в равной мере несут материальную ответственность за экологические и социальные последствия своей деятельности.

44. Система управления снабжения и сбыта продукции в промышленности и сельском хозяйстве, за исключением предприятий и учреждений союзного подчинения, строится в интересах непосредственных производителей на основе их органов управления, снабжения и сбыта продукции.

45. Основой экономического регулирования в Союзе являются принципы рынка и конкуренции . Государственное регулирование экономики осуществляется через экономическую деятельность государственных предприятий и посредством законодательной поддержки принципов рынка, плюралистической конкуренции и социальной справедливости.

Е.Г.Боннэр

С.Г.Кара-Мурза о проекте конституции А.Д. Сахарова

Источник информации - http://www.kara-murza.ru/books/articles/200400100024.htm

"Конституция" Сахарова была планом роспуска СССР и его "пересборки" в виде конфедерации сотен маленьких государств - "всех компактных национальных областей". Например, о нынешней РФ сказано: "Бывшая РСФСР образует республику Россия и ряд других республик. Россия разделена на четыре экономических района - Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь. Каждый экономический район имеет полную экономическую самостоятельность, а также самостоятельность в ряде других функций...".
Эта "пересборка" включала в себя механизм стравливания народов - через создание республиками своих армий и независимых от Союза МВД, образование новых денежных систем, разделение союзной собственности и "полную экономическую самостоятельность". При этом Северный Кавказ в Россию не включен - он входит в "ряд других республик". Это было правовое и идеологическое обоснование междоусобной войны с использованием всех средств.

Сергей Геогиевич Кара-Мурза

Советский и российский учёный, по образованию химик. С 1968 года занимался методологией науки, а потом системным анализом. Доктор химических наук. Профессор, автор работ по истории СССР, теоретик науки, политолог и публицист. Член Союза писателей России. Главный научный сотрудник Института социально-политических исследований РАН[. Член Экспертного совета «Политического журнала». Заведующий отделом комплексных проблем развития науки Российского исследовательского института экономики, политики и права в сфере науки и техники. Область научных интересов: исследование кризисов, науковедение. Работа С. Г. Кара-Мурзы «Советская цивилизация» включена издательствами «Алгоритм» и «Эксмо» в книжную серию «Классика русской мысли» (выдержка из статьи в эциклопедии - http://ru.wikipedia.org/wiki/Кара-Мурза,_Сергей_Георгиевич

Один из ведущих современных мыслителей, анализирующий различные типы социального устройства, изучающий советскую и нынешнюю историю и т. д. при помощи системного анализа, логики и здравого мышления. Публикуется в «Нашем современнике», «Завтра» и др. Из самых известных книг - «Манипуляция сознанием», «Опять вопросы вождям», «Советская цивилизация», статьи (подробнее - http://www.patriotica.ru/authors/karamurza.html).

.......................................

А. Д. Сахаров

ПИСЬМО КОНГРЕССУ США

Источник информации - http://www.sakharov-archive.ru/index.htm

В то время, когда конгресс обсуждает основные вопросы внешней политики, я считаю своим долгом высказать свою точку зрения по одному такому вопросу - защите права выбора страны проживания. Это право было провозглашено ООН в 1948 году во Всеобщей Декларации прав человека.
Если каждая нация имеет право выбрать политическую систему, при которой она хочет жить, это тем более верно для каждого отдельного человека. Страна, граждане которой лишены этого элементарного права, несвободна, даже если ни один ее гражданин не хотел бы этим правом воспользоваться.
Но, как вы знаете, в Советском Союзе есть десятки тысяч граждан - евреев, немцев, русских, украинцев, литовцев, армян, эстонцев, латышей, турок и представителей других этнических групп, - которые хотят покинуть страну и годами и десятилетиями пытаются ценой бесконечных трудностей и унижений добиться осуществления этого права.
Вы знаете, что тюрьмы, исправительно-трудовые лагеря и психбольницы полны людей, пытавшихся осуществить это свое законное право.
Вам, конечно, известно имя литовца Симаса А. Кудирки, переданного советским властям американским судном, так же как имена осужденных по трагическому самолетному делу 1970 года в Ленинграде. Вы знаете о жертвах Берлинской стены.
Гораздо больше менее известных жертв. Помните о них.
В течение десятилетий Советский Союз развивался в условиях невыносимой изоляции, приводившей к самым ужасным последствиям. Даже частичное сохранение таких условий было бы чрезвычайно опасно для всего человечества, для международного доверия и разрядки.
Ввиду вышесказанного я призываю Конгресс Соединенных Штатов поддержать поправку Джексона, которая, с моей точки зрения и с точки зрения ее авторов, является попыткой защитить право на эмиграцию граждан в странах, вступающих в новые и более дружественные отношения с Соединенными Штатами.
Поправка Джексона приобретает еще большее значение сейчас, когда мир только вступает на новый путь разрядки, и поэтому важно с самого начала следовать в правильном направлении. Это важнейшее положение, далеко выходящее за пределы вопроса об эмиграции.
Те, кто полагает, что поправка Джексона может подорвать престиж какого-либо лица или правительства, ошибаются. Ее условия минимальны и неунизительны.
Не удивительно, что демократический процесс может вносить свои коррективы в действия тех, кто ведет переговоры, не допуская возможности такой поправки. Эта поправка не является вмешательством во внутренние дела социалистических стран, а лишь защитой международного закона, без которого невозможно взаимное доверие.
Поэтому принятие поправки не может быть угрозой советско-американским отношениям. И тем более она не ставит под угрозу международную разрядку.
Особенно нелепы возражения против поправки, основанные на мнимой опасности того, что ее принятие может привести к вспышке антисемитизма и помешать эмиграции евреев.
Здесь, намеренно или из-за неосведомленности, совершенно искажена ситуация в СССР. Как будто эмиграционный вопрос касается только евреев. Как будто положение тех евреев, которые безуспешно пытались эмигрировать в Израиль, не является уже достаточно трагичным и не стало бы еще более безнадежным, если бы зависело только от демократичности и гуманности ОВИРа. Как будто способы «тихой дипломатии» могут помочь кому-нибудь, за исключением нескольких отдельных лиц в Москве и некоторых городах.
Отступление от принципиальной политики было бы предательством по отношению к тысячам евреев и неевреев, желающих эмигрировать, к сотням людей в лагерях и психбольницах, к жертвам Берлинской стены.
Такой отказ привел бы к усилению репрессий по идеологическим мотивам. Это было бы равносильно полной капитуляции демократических принципов перед лицом шантажа и насилия. Последствия такой капитуляции для международного доверия, разрядки и будущего всего человечества трудно предсказуемы.
Я выражаю надежду, что Конгресс Соединенных Штатов, отражающий волю и традиционную любовь к свободе американского народа, осознает свою историческую ответственность перед человечеством и найдет силы подняться над сиюминутными групповыми интересами выгоды и престижа.
Я надеюсь, что конгресс поддержит поправку Джексона.
Андрей Сахаров
14 сентября 1973 г.

.......................

Что такое поправка Джексона-Вэника?

(дополнительная информация к письму А.Д. Сахарова Конгрессу США)

Источник информации - http://ru.wikipedia.org/wiki/ Поправка_Джексона_—_Вэника

Поправка Джексона-Вэника (англ. Jackson-Vanik amendment) — поправка 1974 года конгрессменов Генри Джексона и Чарльза Вэника (к Закону о торговле США, ограничивающая торговлю со странами социалистического блока, препятствующими эмиграции евреев и других своих граждан.

Поправкой Джексона-Вэника запрещалось предоставлять режим наибольшего благоприятствования в торговле, предоставлять государственные кредиты и кредитные гарантии странам, которые нарушают или серьёзно ограничивают права своих граждан на эмиграцию. Поправкой также предусматривалось применение в отношении товаров, импортируемых в США из стран с нерыночной экономикой, дискриминационных тарифов и сборов.

Формально эта норма была введена из-за ограничений на эмиграцию советских граждан, однако действовала она и в отношении других стран — КНР, Вьетнама, Албании.

В 1972 году, на фоне продолжающейся холодной войны и арабо-израильского конфликта, советскими властями было введено положение, согласно которому потенциальные эмигранты, имеющие высшее образование, были обязаны оплатить затраты государства на их бесплатное обучение в вузах (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 3 августа 1972 года «О возмещении гражданами СССР, выезжающими на постоянное жительство за границу, государственных затрат на обучение» (Ведомости Верховного Совета СССР, 1972 г., N 52, ст.519)). Например, размер компенсации для выпускника МГУ составлял (по официальному курсу) около 20 тысяч долларов США [источник?]. Указ отменён 20 мая 1991 года, но фактически сбор денег был прекращён ранее.

Данная мера была, в частности, призвана остановить или затруднить так называемую «утечку мозгов» — эмиграцию интеллектуальной элиты, в основном еврейской национальности, из Советского Союза в страны Запада.

Это решение советских властей вызвало волну протестов на Западе. 21 лауреат Нобелевской премии выступил с публичным заявлением, обвинив советское руководство в «массовых нарушениях прав человека». Вскоре денежный сбор был отменён, однако его сменили дополнительные ограничения, практически означавшие запрет на эмиграцию, даже для воссоединения семей. Отделения виз и регистраций МВД (ОВиРы) могли годами рассматривать заявления на выезд — самой распространённой причиной отказов в выдаче выездных виз так называемым «отказникам» был «доступ к государственным тайнам».

После 1985 года, с введением в СССР свободы эмиграции, поправка утратила своё первоначальное значение. В связи с этим, начиная с 1989 года, в США ежегодно накладывался мораторий на действие поправки в отношении СССР, а затем и стран СНГ, однако официально поправка не была отменена.

В 1994 году, при президенте Клинтоне, Россия получила гарантии автоматического продления режима благоприятствования в торговле, в связи с чем была устранена необходимость ежегодного подтверждения моратория на действие поправки.

Поправка Джексона-Вэника была отменена для четырех стран СНГ:

* 2000 — Киргизия — в связи с её присоединением к американской инициативе 1998 года «О восстановлении Великого шёлкового пути», имевшей целью создание евроазиатского транзитного коридора в обход России, Ирана и Ирака;
* 2000 — Грузия — в связи с её «продвижением к демократизации» и присоединением к проекту «шёлкового пути»;
* 2004 — Армения ;
* 2005 — Украина .

Россия и страны бывшего СССР

18 января 2002 президент США Джордж Буш предложил конгрессу полностью прекратить действие поправки в отношении России и ещё восьми стран СНГ, но это предложение не было принято.

Вскоре после победы «оранжевой революции» был поднят вопрос о необходимости отмены поправки для Украины. 18 ноября 2005 года отмену поправки поддержал сенат. 9 марта 2006 действие поправки Джексона-Вэника в отношении Украины отменила палата представителей конгресса США. В ближайшее время ожидается повторное переутверждение сенатского решения, после которого решение вступит в силу.

9 марта 2006 года американский посол в Москве Уильям Бернс заявил, что Администрация США намерена добиться отмены поправки Джексона-Веника в отношении России. В сообщении, которое вскоре было размещено на сайте посольства, говорилось, что поправки не имеют никакого практического действия на Россию. Также, 21 февраля 2007 года на пресс-конференции, проходившей в Москве, председатель международного комитета американского парламента Том Лантос заявил о готовности Конгресса США отменить эту поправку и для России. О намерении Администрации США отменить эту поправку высказался 4 апреля 2007 и министр торговли США Карлос Гутьеррес. Несмотря на это многие другие заявления различных представителей администрации США носили противоречивый характер. Так, на торговых переговорах по вступлению России в ВТО 10 апреля 2007 торговый представитель США Сюзан Шваб заявила, что пока США не готовы отменить данную поправку в отношении России .

7 июля 2009 года на Российско-Американском бизнес-форуме, проходившем в Москве, президенту США Бараку Обаме в том числе были заданы вопросы о его отношении к поправке Джексона-Вэника. Сергей Лавров, глава МИДа России, заявил в частности, что «президент США Барак Обама признал, что это проблема американской стороны, понимает всю неловкость и заверил, что снятие поправки будет одним из приоритетов его администрации».
Примечания

1. http://www.km.press.md/arhiv/09_03/mat8.html
2. http://www.newsru.com/world/20nov2005/popr.html
3. информационная статья интернет-ресурса Газета. Ру от 21 февраля 2007 года (12:51)
4. 1 2 СтранаRU, 10 апреля 2007: Реликтовый шантаж. США снова угрожают России отказом в отмене печально известной поправки Джексона-Вэника.
5. GlobalRus.ru, 10 апреля 2007: Мы так не договаривались. Американцы не готовы отменить поправку Джексона-Вэника и пустить Россию в ВТО
6. http://www.newsru.com/finance/07jul2009/jacksonn.html

Советская термоядерная бомба

Создание термоядерного оружия в СССР:
второй этап ядерной гонки

Прогремевший 29.08.49 на Семипалатинском полигоне первый советский ядерный взрыв уравнял шансы двух мировых сверхгигантов послевоенного времени, США и СССР, в гонке за решающим превосходством в области военных технологий. Увы, закончиться достигнутым status quo эта гонка не могла.

Во-первых, налицо была стремительно прогрессирующая глобальная поляризация мира, сопровождавшаяся быстрым ростом напряженности международной обстановки в целом, - формировался климат «холодной войны». Сочетание этих факторов резко повышало шансы прямого военного столкновения, что заставляло обе сверхдержавы считать опережающее развитие новейшей военной техники высшим государственным интересом.

Во-вторых, чтобы стать во второй половине 40-х гг. ядерными державами, и США, и СССР потребовалось создать и раскрутить чудовищные по своей инерционности маховики национальных военно-ядерных комплексов. На примере СССР мы уже видели, каких сил и средств это потребовало , но еще важнее то, что остановить (или хотя бы затормозить) эти маховики, да еще с учетом указанных выше политических реалий, было невозможно - злобное божество устами своих жрецов (как ни парадоксально, талантливейших ученых, истинных патриотов своих стран) требовало все новых и новых жертв на алтарь создания уже труднопредставимых по своей разрушительной мощи систем оружия. Робкие попытки противостоять этой страшной логике со стороны некоторых американских ученых не имели ни малейшего успеха, как не смогла ни на что повлиять фрондерская позиция некоторых крупных советских физиков (в частности П.Л.Капицы ). Еще далеко было до первых демаршей А.Д.Сахарова против сверхмощных ядерных испытаний в атмосфере, не скоро прозвучит и предостережение уходящего в отставку Д.Эйзенхауэра о потенциальной опасности всемогущего военно-промышленного комплекса для национальной безопасности страны. Осознание же бессмысленности накопления избыточного объема вооружений даже и не просматривалось за несколькими десятилетиями страха и взаимной вражды. Тогда, в конце 40-х - начале 50-х, в обстановке ксенофобии и философии «осажденного лагеря» последних лет жизни Сталина в СССР и маккартизма в США, протесты и предостережения были обречены на полное непонимание не только политиков (это понятно), не только ученых из ядерных лабораторий и военных институтов и сотрудников оборонной промышленности (что тоже неудивительно), но и широких слоев населения. Так было в США, так было и в СССР, где в условиях послевоенной разрухи затрачивание все новых миллионов рублей на гонку вооружений вынуждало многих голодать в самом прямом значении этого слова.

Наконец, в-третьих, базовый принцип создания нового оружия, казалось, сам давался в руки. Действительно, даже поверхностное знакомство с ядерной физикой говорило: освободить колоссальную энергию, скрываемую в атомном ядре, можно двумя путями: разделить наиболее тяжелые ядра (имеющегося в природе урана или получаемого искусственно плутония) либо заставить слиться наиболее легкие (изотопы водорода). Первый из этих путей (реакция деления) и был реализован в атомном оружии (впрочем, как мы увидим далее, иначе и быть не могло). Казалось, пришла пора реализации и второго (реакции синтеза), тем более что он обещал великолепные перспективы при решении такой важнейшей для физиков-оружейников задачи, как требуемое военными резкое увеличение мощности ядерных боеприпасов.

Дело в том, что попытки осуществить это увеличение в рамках конструкций ядерных взрывных устройств (ЯВУ) деления натолкнулись на серьезнейшие трудности. В первооснове лежало противоречие между требованием увеличения количества делящегося материала (урана, плутония) в сверхкритическом состоянии, с одной стороны, и обеспечением подкритичности конструкции до момента взрыва, с другой. Каждая новая килотонна проектной мощности заряда, начиная с 70-80 кт, вела к лавинообразно нарастающим техническим трудностям, которые при мощности свыше 100 кт становились непреодолимыми. И хотя несколько позже благодаря реализации новых физических идей и моделей и советским, и американским ученым и инженерам удалось реализовать достаточно компактные конструкции чисто делительных ЯВУ мощностью несколько сот килотонн, было уже ясно, что будущее - за реакциями синтеза.

Ведь материалы на основе легких элементов критической массы не имеют. При наличии соответствующих условий прореагируют и граммы, и килограммы, которые до этого могут содержаться в конструкции в каком угодно количестве, состоянии и взаимной конфигурации. С точки зрения конструктора, это уже немало, но легкие вещества и как собственно ядерная взрывчатка чрезвычайно эффективны. Например, при полном протекании реакции ядерного синтеза в оптимальной по составу смеси тяжелого и сверхтяжелого изотопов водорода (дейтерия и трития) энергии выделяется в 4,2 раза больше, чем при полном делении ядер такой же массы урана-235!

Итак, принцип создания нового, гораздо более мощного оружия был налицо. Дело было «за малым» - на практике обеспечить те самые условия протекания реакций синтеза легких элементов. Но это оказалось невероятно трудно…

Итак, второй этап ядерной гонки стартовал. Все начиналось снова, но в совершенно других условиях. И без осознания существа этих различий невозможно создать версию событий, свободную от очевидных противоречий. А ведь и это непросто - достаточно ознакомиться с острой полемикой в печати не только между американскими и российскими исследователями и очевидцами событий, но и между самими конструкторами советского термоядерного оружия (ТЯО) - В.Б.Адамским и Г.А.Гончаровым, Ю.С.Смирновым и Л.П.Феоктистовым!

Общим было лишь ясное понимание фундаментальных физических основ действия нового оружия - как атомного, так и термоядерного. Они были известны еще с середины 30-х гг. - для поджигания термоядерного горючего, несомненно, требуются огромные температуры и давления. Здесь (и пожалуй, только здесь) можно провести аналогию с созданием атомного оружия, когда тоже был известен главный, фундаментальный физический принцип (цепная реакция ядерного деления) и основная идея его реализации (создание сверхкритического состояния делящегося материала).

Главным, ключевым моментом в создании атомного оружия была наработка необходимого количества делящегося материала. Другими словами, при всей значимости возникавших в этой связи научных проблем (в решении которых, кстати говоря, очень эффективно помогла разведка) основной все же была «работа руками» - постройка и форсированная эксплуатация громадных рудников и циклопических комбинатов (подобных заводам-817, -813 и -418). Наиболее же наукоемкая часть работ (конструирование ЯВУ) была несравненно меньше. Как мы помним, к моменту получения первого плутония на комбинате-817 все конструкторские работы в КБ-11 были завершены (и не в одном варианте), так что между этим моментом и первым атомным испытанием не прошло и месяца. Так же, в общем, обстояло дело и у американцев. Добавим сюда большой «удельный вес» организационной стороны дела - создание структуры Манхэттенского проекта в США и системы Специального Комитета (СК) и Первого Главного Управления (ПГУ) в СССР .

На этапе же широкого развертывания работ по созданию ТЯО урановые рудники, исследовательские лаборатории, атомные заводы и комбинаты в основном были уже построены, организационные структуры интенсивно работали (мало того, их наличие само по себе во многом подстегивало ядерную гонку). Вопросы наработки новых материалов, необходимых именно для ТЯО (например трития и дейтерида лития-6), разумеется, вставали, однако их относительная значимость была неизмеримо ниже. Главное было в другом: в поиске физических и технических путей реализации условий для протекания взрывной реакции синтеза. Другими словами, если создание атомного оружия было все же в основном проблемой организационной и инженерно-технической, то борьба за обладание ТЯО была «битвой мозгов», заочной схваткой интеллектуальных потенциалов двух сверхдержав.

Существовало и другое важное различие. Основными научными направлениями при разработке атомного оружия являлись нейтронная физика и газодинамика (гидродинамика сжимаемой жидкости) . К середине 40-х гг. это были вполне сложившиеся направления физики с теоретическим, экспериментальным и методическим обеспечением. Создание же ТЯО потребовало появления совершенно новых физических дисциплин - физики высокотемпературной плазмы, сверхвысоких плотностей энергии, аномальных давлений и т.д. Эти процессы в природе происходят только в недрах звезд, и исследовать их можно лишь с помощью теории и математического моделирования. Далеко не случайна огромная роль в разработке ТЯО принадлежит не только физикам-теоретикам - Тамму и Теллеру, Сахарову и Бете, - но и математикам - Уламу и Тихонову, Эверетту и Самарскому, и многим другим.

На старте: первые идеи и подходы. Тупики собственные и украденные (1946 - 1952)

В США идея об инициировании термоядерных реакций в среде из дейтерия с помощью активно разрабатываемого тогда ЯВУ деления впервые возникла, вероятно, в 1941 г., в ходе бесед Э.Ферми и Э.Теллера. Еще в 1942 г. Э.Теллер впервые выдвинул общую концепцию устройства, получившего название «классический супер». Относительно целостный вид она приобрела к концу 1945 г. . Речь шла о возбуждении с помощью атомной бомбы на основе 235U ядерной детонации в длинном цилиндре с жидким дейтерием, снабженном промежуточной «запальной» камерой с дейтериево-тритиевой смесью, т.к. сечение реакции синтеза дейтерия с тритием почти в 100 раз больше, чем ядер дейтерия между собой. Образно говоря, тритий должен был сыграть роль стакана бензина, выплеснутого в большой костер, чтобы разжечь его одной спичкой.

В 1946 г. было предложено использовать в качестве главной физической субстанции излучение первичного уранового заряда, для чего дейтериево-тритиевую смесь требовалось вынести за его пределы и окружить объем ее локализации непрозрачным для излучения кожухом. Именно так родился основополагающий принцип действия современного ТЯО - радиационная имплозия.

Однако это предложение значительно опередило время. Тогда расчетно-теоретические методы исследования сложнейших процессов, происходящих в устройстве такого рода (в первую очередь, математическое моделирование), отсутствовали, а без них было невозможно и его практическое воплощение. Речь идет именно о методах, а не об аппаратурных средствах, какими являлись первые компьютеры (типа ЭНИАК Д. фон Неймана). Хорошо известно, что отставание от США в области ЭВМ советские ученые компенсировали разработками изощренных вычислительных методов, позволявших проводить сложнейшие расчеты на весьма примитивной аппаратуре (например, на электромеханических арифмометрах «Мерседес» ). Вот где и как сказались огромные возможности русской и советской математической школы!

Остается назвать лишь авторов этой великолепной догадки, оформленной совместной приоритетной заявкой от 28.05.46 . Это известный математик, физик и кибернетик Д. фон Нейман и… Клаус Фукс! Да-да, именно тот К.Фукс, самый значимый источник важнейшей разведывательной информации! Он был привлечен к работам по «классическому суперу», вероятно, в конце 1944 г. и знал о нем очень многое. Естественно, что с начала 1945 г. информация начала поступать в СССР. Уже в марте 1945 г. было получено сообщение о Э.Теллере как о руководителе работ по созданию «сверхбомбы» со взрывным эквивалентом до 1 млн т тринитротолуола (ТНТ). Затем поступили и сообщения физико-технического характера. Больших надежд на практическую реализуемость этих проектов не возлагалось, но подчеркивалось, что «водородной бомбой» следует заниматься по крайней мере до тех пор, пока не будет доказана ее неосуществимость .

Впрочем, до августа 1945 г. эти данные каких-либо заметных последствий не имели. Чтобы это случилось, потребовались Хиросима и Нагасаки. С начала осени 1945 г. отношение к донесениям Фукса приобрели совершенно иной характер: руководство СК и ПГУ прекрасно знало, что Фукс - первоклассный физик, способный выполнить первичную смысловую фильтрацию поступающего материала.

Любопытно, что в истории создания советского ТЯО был эпизод, вызывающий некоторые аналогии с письмом Г.Н.Флерова Сталину. 22.09.45 И.В.Курчатов получил докладную записку от физика-теоретика старшего поколения Я.И.Френкеля, где обращалось внимание на перспективность использования атомного боеприпаса для «проведения синтетических реакций (например, образования гелия из водорода) которые… могли бы еще более повысить энергию, освобождаемую при взрыве основного вещества, - уран, свинец [! - А.К.], висмут [! - А.К.]» . Я.И.Френкель, без сомнения, не имел доступа к разведданным по атомной проблеме, и наивность упоминания свинца и висмута лишний раз это доказывает. Тем не менее его высокая профессиональная квалификация (подтвержденная пионерскими работами по физике деления) сомнений не вызывала.

Скорее всего и механизм принятия решений о развертывании работ по ТЯО был до некоторой степени прежним - имея в виду все, не принимать ничего на веру и сообразовываться с возможностями, обстоятельствами и здравым смыслом. Величайшая заслуга руководства СК и ПГУ (в первую очередь И.В.Курчатова) в том, что оно не позволило проблеме ТЯО утонуть в болоте неисчислимых текущих дел, связанных с разработкой атомного оружия. Впрочем, объективная ограниченность сил и средств (кадровый дефицит в первую очередь) в 1945-1947 гг. свой отпечаток на развитие работ по ТЯО все же отложила.

17.12.45 на заседании технического совета СК было заслушано подготовленное по поручению И.В.Курчатова сообщение И.И.Гуревича, Я.Б.Зельдовича, И.Я.Померанчука и Ю.Б.Харитона «Использование ядерной энергии легких элементов» . В нем в чисто теоретическом аспекте была рассмотрена возможность возбуждения ядерной детонации в длинном цилиндре с дейтерием. Трудно сказать, был ли как минимум один из авторов, Ю.Б.Харитон, ознакомлен с информацией К.Фукса по «суперу» (И.И.Гуревич, в частности, это категорически отрицал ), но в любом случае речь, несомненно, идет о первом целенаправленном шаге советских ученых .

Других шагов, однако, не последовало в течение почти двух лет, и работы в области термоядерных исследований почти остановились. Лишь в Институте химфизики в Москве А.С.Компанеец и С.П.Дьяков под руководством Я.Б.Зельдовича продолжали теоретическое исследование проблемы неравновесного ядерного горения дейтерия. Нельзя исключить, что одной из причин такого «забвения» (за которым, несомненно, стояла общая научно-техническая политика руководства СК и ПГУ) были встречи советского физика (а «по совместительству» и разведчика) Я.П.Терлецкого в Копенгагене 14 и 16 ноября 1945 г. с Н.Бором. На вопрос о «сверхбомбе» (именно в такой формулировке, утвержденной Л.П.Берия ) Бор ответил весьма скептически: «Что такое сверхбомба? Это - или бомба большего веса, чем уже изобретенная, или бомба… из какого-то нового вещества… Первое возможно, но бессмысленно, т.к. разрушительная сила <...> и так очень велика, а второе, я думаю, нереально» [курсив мой. - А.К.]. Такой ответ вполне мог способствовать решению максимально сосредоточить интеллектуальные и материальные ресурсы СССР только на создании бомбы деления.

С ретроспективной точки зрения совершенно очевидно, что постепенное, эволюционное развитие работ по ТЯО в СССР в эти годы было нереальным. Требовалось какое-то событие, которое смогло бы придать им столь же мощный импульс, как Хиросима и Нагасаки, - работам по атомному оружию. И таким событием, вероятно, стала информация, полученная советским разведчиком А.С.Феклисовым от Фукса в Лондоне 13.03.48.

Это была уже вторая их встреча. Первая произошла еще 28.09.47, вскоре после возвращения Фукса из США в Англию, но каких-либо значимых последствий она не имела. Почему - сказать трудно; возможно, сыграла роль излишняя формализация запроса (Фукс отвечал на десять вопросов Феклисова). Зато 13.03.48 в руки советской разведки попал, по существу, весь проект «классический супер» по состоянию примерно на начало 1947 г., включая значения сечений реакции взаимодействия ядер дейтерия и трития, общую конструкцию бомбы на принципе радиационной имплозии и устройство блока зажигания. Но в этих документах, как и в более ранних, отсутствовало основополагающее теоретическое доказательство принципиальной возможности неравновесного (взрывного) горения в цилиндре с дейтерием, такая возможность лишь постулировалась .

Однако на это обстоятельство (впоследствии, как мы увидим, ставшее роковым для судьбы «классического супера») внимания никто не обратил. Впрочем, может быть, тогда это и не было главным. Зато для членов высшего политического руководства страны (20.04.48 руководство МГБ СССР направило русский перевод материалов Фукса И.В.Сталину, В.М.Молотову и Л.П.Берия) стало совершенно ясным другое, существенно более важное: в США полным ходом идет разработка нового сверхмощного оружия, возникла реальная опасность отставания, которое может стать гибельным для страны, необходимо в кратчайший срок принимать ответные меры.

23.04.48 Л.П.Берия направляет материалы Фукса начальнику ПГУ Б.Л.Ванникову, а также И.В.Курчатову и Ю.Б.Харитону для подготовки необходимых предложений. Эти предложения и были положены в основу подписанного И.В.Сталиным 10.06.48 постановления СМ СССР «О дополнении плана работ КБ-11», которое обязывало создать в КБ-11 специальную группу по созданию водородной бомбы (РДС-6). Другим постановлением СМ СССР от того же дня определялись важнейшие организационные меры. В частности, оно обязывало Физический институт АН СССР (директор - академик С.И.Вавилов), славившийся блестящей школой исследований неравновесных процессов, «организовать исследовательские работы по разработке теории горения дейтерия по заданиям Лаборатории № 2 (Ю.Б.Харитон, Я.Б.Зельдович), для чего в двухдневный срок создать <…> специальную исследовательскую группу под руководством члена-корреспондента АН СССР И.Е.Тамма…» . Интересно, что этим же постановлением были улучшены жилищные условия ряда участников работ, в частности, была предоставлена комната А.Д.Сахарову, молодому сотруднику группы И.Е.Тамма. (Вот так начинал работу над водородной бомбой ее будущий создатель!) В тот же день материалы Фукса были направлены для ознакомления Я.Б.Зельдовичу. Он и возглавил работы по изучению ядерной детонации дейтерия. В Москве же, помимо группы И.Е.Тамма (С.Э.Беленький, А.Д.Сахаров, впоследствии еще В.Л.Гинзбург и Ю.А.Романов), в работах участвовали А.С.Компанеец и С.П.Дьяков. Доступа к разведывательной информации никто из них не имел. Этот день, 10.06.48, стал днем рождения первого конкретного советского термоядерного проекта - «трубы», как он был вскоре окрещен из-за предполагаемой геометрической формы будущей бомбы.

Итак, началось… Формулировки типа «двухдневные сроки», «улучшение жилищных условий» и «строжайшая персональная ответственность», столь характерные для «ранней атомной истории» СССР, означали в совокупности только одно: проект получил высший государственный приоритет, он должен быть выполнен любой ценой и в кратчайший срок. Что же до затрат (а если нужно, то и человеческих жизней - в ведомстве Л.П.Берия на это привыкли смотреть спокойно), то их предполагалось считать потом, если считать вообще.

Природа, однако, иногда оказывается сильнее постановлений и угроз. Проклятое доказательство возможности детонации дейтерия в «трубе» было недостижимо - решение ускользало от теоретиков, а без этого о начале проектно-конструкторских работ не могло быть и речи, поскольку были неясны даже ориентировочные параметры устройства. Существо этих затруднений заключалась в следующем. Для любой детонации (химической или ядерной) существует некоторый минимальный радиус детонационного шнура, ниже которого требуемый взрывной режим не осуществляется - вещество разлетается раньше, чем успевает сгореть. Но вследствие некоторых особенностей взаимодействия излучения с веществом (наличия так называемого обратного комптон-эффекта, на значимость которого впервые указал Э.Ферми) для высокотемпературной ядерной плазмы существует не только нижний, но и верхний предельный радиус. Вся трудность была в том, что теоретические значения нижнего (разлетного) и верхнего (радиационного) радиусов оказались очень близкими. А если учесть, что чрезвычайная сложность формального описания процессов в «трубе» не позволяла обойтись без физических допущений, то вопрос о существовании «щели» допустимых решений между этими радиусами оставался неясным в принципе; даже сейчас неизвестно, имеет ли эта задача решение в такой постановке .

Тем не менее мучения с «трубой» в группе Я.Б.Зельдовича продолжались еще довольно долго. Забегая вперед, скажем, что только в начале 1954 г. знаменитое совещание в Минсредмаше (с участием И.В.Курчатова, И.Е.Тамма, А.Д.Сахарова, Я.Б.Зельдовича и Л.Д.Ландау), сменившем ПГУ в качестве штаба советской атомной науки и индустрии, признало полную бесперспективность работ по «трубе». По образному выражению Ю.Б.Харитона и В.Б.Адамского это были «похороны трубы по первому разряду» .

Ничего не получалось и в Лос-Аламосе у Э.Теллера с прототипом «трубы» - «супером». Да и получиться не могло - законы физики одинаковы и в СССР, и в США. Однако осознание концептуального тупика, в котором оказалась проблема, пришло к Э.Теллеру «при отягчающих обстоятельствах». 27.01.50 в Лондоне арестованный накануне К.Фукс подписал признание о своей многолетней разведывательной деятельности в пользу СССР. А спустя всего 4 дня (31.01.50) президент США Г.Трумэн направил комиссии по атомной энергии США директиву о возобновлении работ по созданию сверхбомбы. Конечно, эти 4 дня - почти наверняка совпадение; скорее, это была несколько запоздалая реакция американского руководства на первое советское ядерное испытание (26.08.49). Однако не исключено, что именно провал Фукса стал причиной новой директивы Трумэна, появившейся через полтора месяца и поставившей разработку ТЯО в число высших государственных приоритетов США. Э.Теллер: «…ирония истории <...> - человек, передавший наши атомные секреты Советскому Союзу, оказал такое сильнейшее влияние на <…> продолжение работ по созданию водородной бомбы» .

Вскоре коллеги Теллера - математик Станислав Улам и его помощник Корнелий Эверетт - убедительно показали, что взрывное протекание синтеза дейтерия в объеме «супера» вряд ли возможно, более того, для первоначального зажигания термоядерного горючего потребовалось бы такое количество трития, что для его наработки из лития в промышленных реакторах США пришлось бы практически заморозить производство оружейного плутония для набиравшего темпы производства ЯВУ деления. Так подтвердились предположения Генерального консультативного комитета при КАЭ США, члены которого еще в конце 1949 г. единодушно возражали против разработки водородной бомбы, в том числе и на этом основании . Впрочем, действительность оказалась еще хуже… «К концу 1950 г. Теллер был в отчаянии, потеряв надежду на создание работоспособной конструкции водородной бомбы. Главнейшая программа создания нового оружия США была принята на недостаточно продуманной научной основе» .

Заодно стало ясно, что «секреты водородной бомбы», попавшие через Фукса к Курчатову, были, по словам Бете, «не просто бесполезными, а гораздо хуже… [если бы советские специалисты действительно воспользовались информацией, содержащейся в донесениях Фукса, то... - А.К.], нам остается лишь радоваться, ибо это означает, что им приходится разоряться ради проекта никчемного в военном отношении» . Те воспользовались, и действительно поистратились немало: «труба» понапрасну «съела» почти 6 лет работы квалифицированнейшей научной «сборной». Впервые за время работ по советскому атомному проекту разведка способствовала заведению важнейшей научно-технической проблемы в глубокий концептуальный тупик. Это следует понимать, когда в средствах массовой информации заходит, применительно и к разработке ТЯО, очередной разговор о «могуществе советской разведки» и «бессилии советской науки».

И все же роль разведки в истории создания советского ТЯО недооценивать нельзя - она огромна, и ее главным достижением, как мы видели, было инициирование масштабных работ по водородной бомбе в СССР. А кроме того… когда какая-либо объемная научно-техническая проблема начинает решаться с нуля (да еще, как в нашем случае, при отсутствии полной уверенности в принципиальной достижимости требуемого результата), неудача развития некоторой концепции во многом компенсируется методическими наработками, позволяющими успешно решать сходные задачи в рамках уже других концепций, и становлению эффективно действующих научных коллективов со своей научной и организационной иерархией и разделением труда. А если это так, то другие, перспективные, концепции приходят обязательно.

И они появились уже к концу 1948 г. С этого момента советские и американские усилия по созданию ТЯО расходятся, чтобы снова встретиться к концу казавшегося бесконечно далеким 1955 г.

«Слойка» (1948 - 1954 гг.)

В конце августа 1946 г. Э.Теллер выпустил отчет, в котором предложил новую, альтернативную «классическому суперу», схему термоядерной бомбы, которую он назвал «будильник». Предложенная им конструкция состояла из чередующихся сферических слоев делящихся материалов и термоядерного горючего (дейтерий, тритий и, возможно, их химические соединения). Эта система обладала целым рядом потенциальных преимуществ. Быстрые нейтроны, рожденные при реакциях в слоях термоядерного горючего, должны были вызвать деления в соседних слоях делящихся материалов, что должно было приводить к заметному увеличению энерговыделения. В результате ионизационного сжатия термоядерного горючего в процессе взрыва должна была сильно увеличиться его плотность и резко возрасти скорость термоядерных реакций. Необходимость неравновесного режима термоядерного горения отсутствовала, но требовался атомный инициатор большой мощности. Эти требования были тем более значительными, что от «будильника» как целевой альтернативы «классического супера» нужно было получить сходную (мегатонную) мощность. В сентябре 1947 г. Э.Теллер предложил использовать новое термоядерное горючее - дейтерид лития-6 (6LiD). Это должно было привести к значительному увеличению наработки трития в процессе взрыва и тем самым заметно увеличить эффективность термоядерного горения. Однако и проект «будильника» уже не казался многообещающим и перспективным, в первую очередь из-за почти непреодолимых тогда проблем инициирования .

Трудно сказать, знал ли об этих идеях Теллера А.Д.Сахаров, когда в сентябре-октябре 1948 г. он, анализируя альтернативные (по отношению к «трубе») схемы водородной бомбы, пришел к физически аналогичной схеме. Скорее всего не знал. Тогда он, рядовой сотрудник группы Я.Б.Зельдовича, не имел доступа к материалам разведки, а как должны были (и умели) держать язык за зубами те, кто его имел, мы хорошо знаем . Во всяком случае, исследователи истории советского термоядерного проекта единодушно отмечают концептуальную независимость сахаровских разработок. Да и сам Андрей Дмитриевич, органически неспособный ко лжи (ни тогда, ни позже), свое авторство по обсуждаемой разработке подчеркивал вполне определенно. Остается в очередной раз удивляться тому, насколько сходны пути решения сложнейших проблем одинакового целевого назначения в разных странах, даже в условиях глубокой секретности. Любопытно, что упомянутое выше явление ионизационного сжатия термоядерного горючего, являющееся физической основой действия этого устройства, до сих пор среди российских атомщиков известно как «сахаризация».

16.11.48 И.Е.Тамм официально обратился с письмом к С.И.Вавилову, где сообщил о «принципиальной возможности достижения ядерной детонации дейтерия в специальном устройстве, сочетающем дейтерий (или тяжелую воду) с природным ураном-238» [курсив мой. - А.К.] . Более своевременной идеи тогда предложить было нельзя. Вспомним о колоссальных трудностях, которые испытывала в те дни молодая советская атомная промышленность с наработкой ядерного горючего для первой советской атомной бомбы, было ясно, что даже в случае ее удачного испытания именно производство оружейного 235U и/или 239Pu явится лимитирующим фактором развертывания советского ядерного потенциала, во всяком случае, в течение обозримого времени. А тут появляется возможность использования в качестве эффективного ядерного материала дешевый 238U, при производстве оружейного урана вообще рассматриваемый как производственные отходы!

Существо дела заключается в следующем. В обычной атомной бомбе 238U не только бесполезен (вторичными нейтронами он практически не делится), но и вреден, поскольку в других ядерных реакциях, конкурирующих с делением, жадно «выедает» эти нейтроны, столь нужные для развития цепного процесса. Именно поэтому для атомной бомбы требуется уран высокого (свыше 90%) обогащения. Однако ситуация кардинально меняется, когда на слой 238U обрушиваются нейтроны термоядерного синтеза, в среднем почти в 10 раз более энергетичные, чем нейтроны деления; 238U при этом делится прекрасно, стоимость же получения каждой килотонны мощности многократно уменьшается. Очень заманчиво!

Впрочем, не исключено, что эти соображения стали играть роль позже, а тогда новая конструкция, названная «слойкой», рассматривалась лишь в своем первоначальном значении - как перспективная схема бомбы синтеза. Как бы то ни было, 20.01.49 А.Д.Сахаров сдал первый отчет по «слойке», а 03.03.49 В.Л.Гинзбург в своем отчете предложил новый материал - 6LiD, - идеально подходивший в качестве термоядерного горючего. (Интересно, что сначала В.Л.Гинзбург хотел лишь усилить «сахаризацию» за счет реакции захвата нейтронов 6Li. Лишь после ознакомления с новыми данными по сечениям реакций синтеза в журнале «Physical Review» от 15.04.49 стало ясно, что главная ценность 6LiD совсем в другом.)

Как уже указывалось, из-за существенно более высокого сечения взаимодействия ядер дейтерий-тритиевая смесь поджигается гораздо легче, чем чистый дейтерий (для чего Э.Теллер и предполагал использовать ее в качестве основы инициирующего устройства «супера»). Но ценой такого использования явилось бы фактическое прекращение наработки оружейного плутония, на что в США никто не пошел бы. Тем более не реалистично было бы ориентироваться на быстрое освоение промышленного производства трития в СССР, где и плутония-то к описываемому времени даже на одну бомбу не успели наработать. Помимо этого, тритий очень нетехнологичен (все-таки при нормальных условиях это газ) и радиоактивен: с периодом полураспада 12,4 года он превращается в стабильный гелий-3, один из самых «вредоносных» нуклидов, интенсивно «пожирающий» драгоценные нейтроны безо всякой пользы. Это ограничивает срок функциональной пригодности боеприпаса несколькими месяцами. Конечно, эти трудности в принципе преодолимы (что история впоследствии и доказала), но вот какой ценой и за какое время…

Всех указанных недостатков лишен 6LiD - легкое кристаллическое вещество белого цвета, - радионуклидов не содержит и, главное, жадно захватывает нейтроны деления, превращаясь при этом в… тритий, а дейтерий уже наготове! И тут вступает в игру основное достоинство «слойки». При правильно выбранных параметрах конструкции в ней вследствие «сахаризации» и ударной волны от взрыва инициатора достигается огромное сжатие термоядерного горючего. Вот чего не хватало «суперу» и «трубе», вот когда открывается прямая дорога к водородной бомбе! Советские ядерщики встали на этот путь через «слойку». О том, как прошли его Э.Теллер и его коллеги, ниже.

11.04.49 С.И.Вавилов официально информировал о «слойке» Л.П.Берия. 08.05.49 Ю.Б.Харитон направил Б.Л.Ванникову заключение КБ-11 по «слойке», горячо поддержав этот проект: «Основная идея предложения чрезвычайно остроумна и физически наглядна» . 29.08.49 прошло успешное испытание первой ядерной бомбы РДС-1 - важнейшее событие для термоядерного проекта, поскольку оно позволило переориентировать значительную часть научного потенциала и производственных мощностей системы ПГУ. А масла в огонь, по классическим канонам гонки вооружений, резко добавила уже упомянутая директива Трумэна от 31.01.50. Уже на четвертый день после нее на заседании СК был рассмотрен вопрос «О мероприятиях по обеспечению разработки РДС-6». В соответствии с решением СК от 26.02.50 было принято постановление СМ СССР, обязывавшее ПГУ, Лабораторию № 2 АН СССР и КБ-11 организовать расчетно-теоретические, экспериментальные и конструкторские работы по созданию изделий РДС-6с («слойка») и РДС-6т («труба»). В первую очередь должно было быть создано изделие РДС-6с весом до 5 т с тротиловым эквивалентом 1 Мт. Постановление предусматривало использование трития не только в конструкции РДС-6т, но и в конструкции РДС-6с. Был установлен срок изготовления первого экземпляра изделия РДС-6с - 1954 г. Научным руководителем работ по созданию обоих изделий был назначен Ю.Б.Харитон, его заместителями - И.Е.Тамм и Я.Б.Зельдович. В частности, к 1 мая 1952 г. следовало изготовить модель изделия РДС-6с с малым количеством трития и провести в июне ее полигонное испытание, а к октябрю предоставить предложения по конструкции полномасштабного изделия. Постановление предписывало создать в КБ-11 расчетно-теоретическую группу для работ по РДС-6с под руководством И.Е.Тамма (позже, в марте 1950 г., туда вошли А.Д.Сахаров и Ю.А.Романов).

В тот же день, 26.02.50, было принято постановление СМ СССР «Об организации производства трития», а потом другие постановления о строительстве специализированного тяжеловодного реактора по наработке трития и об организации производства 6LiD . Последующие события показали, насколько дальновидным было это последнее решение. Тем не менее довольно скоро стало ясно, что заданные сроки нереальны. Не последнюю роль в затягивании работ сыграло продолжение исследований по «трубе», хотя их бесперспективность начала выявляться вполне отчетливо. Как бы то ни было, постановлением СМ СССР от 29.12.51. директивный срок испытания РДС-6с был перенесен на март 1953 г. при продолжении работ также и по РДС-6т (последние были практически свернуты к концу 1952 г.). Это было прямым следствием реакции высшего политического руководства СССР на первое в мире испытание термоядерного взрывного устройства «Майк», проведенного США на атолле Элугелаб в Тихом океане 01.11.52. Уже 02.12.52 Л.П.Берия обратился к руководителям ПГУ и И.В.Курчатову с запиской, в которой, в частности, говорилось: «И.В.Курчатову. Решение задачи создания РДС-6с имеет первостепенное значение. Судя по некоторым дошедшим до нас данным, в США проводились опыты, связанные с этим типом изделий [курсив мой. - А.К.]. При выезде с А.П.Завенягиным в КБ-11 передайте Ю.Б.Харитону, К.И.Щелкину, Н.Л.Духову, И.Е.Тамму, А.Д.Сахарову, Я.Б.Зельдовичу, Е.И.Забабахину и Н.Н.Боголюбову, что надо приложить все усилия к тому, чтобы обеспечить успешное завершение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, связанных с РДС-6с. Передайте это также Л.Д.Ландау и А.Н.Тихонову» .

Указанная записка весьма любопытна. Она свидетельствует о том, что «Майк» ассоциировался у Берия не с принципиально новой конструкцией термоядерного взрывного устройства (а он, как мы увидим далее, именно таковым и являлся), а с конструкцией типа «слойки» (а может быть, и «трубы»). И добро бы только Берия ошибался на этот счет (в конце концов он был великолепным организатором и первоклассным палачом, но не физиком), но заблуждалась и «конечная инстанция» - теоретики КБ-11. Л.П.Феоктистов, будущий член-корреспондент АН СССР и конструктор первого советского серийного образца ТЯО, а тогда молодой сотрудник группы Я.Б.Зельдовича, вспоминает: «В 1953 г. мы <…> были уверены, что <…> «слойкой» мы не только догоняем, но даже перегоняем Америку. <…> Конечно, мы уже тогда слышали об испытании «Майк», но <…> в то время мы думали, что богатые американцы взорвали «дом с жидким дейтерием» <…> по схеме, близкой к «трубе» Зельдовича. <…> Только несколько лет назад [приводимая цитата относится к 1998 г. - А.К.] я узнал об истинном назначении опыта, его глубоком содержании…» .

Однако истина прояснится позже. А тогда, в 1953 г., на «слойку» были брошены все имеющиеся силы (что также хорошо видно из записки Л.П.Берия), она становилась «национальной гордостью». На бешеный темп работ не повлияла ни смерть И.В.Сталина (05.03.53), ни арест самого Берия (04.07.53); работы по созданию новых образцов ядерного оружия сохранили высшую приоритетность и у нового политического руководства страны.

15.06.53 И.Е.Тамм, А.Д.Сахаров и Я.Б.Зельдович подписали заключительный отчет по разработке РДС-6с. Для повышения мощности бомбы (что было в высшей степени важно как в военно-техническом, так и в политическом смысле) на последнем этапе конструирования изделия было предусмотрено использование некоторого количества трития (хотя, как указывалось выше, можно было обойтись и 6LiD). С учетом этого проектное энерговыделение было оценено значением 300 ± 100 кт. Важно подчеркнуть, что это была бомба, пригодная именно для боевого использования (а не громоздкое стационарное устройство, как «Майк»). 12.08.53 она была успешно испытана на башне Семипалатинского полигона. Четвертое по счету советское ядерное испытание стало выдающимся достижением советской оборонной науки и техники, и слова И.В.Курчатова, обращенные с глубоким поклоном к А.Д.Сахарову: «Тебе, спасителю России, спасибо!» - были отнюдь не пустой фразой.

Мощность бомбы РДС-6с составила 400 кт, что не шло ни в какое сравнение с десятками килотонн ЯВУ деления первого поколения. Она была первым в мире доставляемым термоядерным боеприпасом (ТЯБП); «Майк», в котором в качестве термоядерного горючего использовался жидкий дейтерий при температуре, близкой к абсолютному нулю, действительно представлял из себя громоздкое устройство размером с двухэтажный дом и массой около 65 т . И иных технологических альтернатив у Теллера и Улама в то время не было, поскольку промышленное получение и трития, и 6LiD было налажено в США лишь спустя некоторое время. «Слойка» была первым в мире термоядерным взрывным устройством, в конструкции которого использовался 6LiD высокого обогащения по 6Li (его в природном литии немного, лишь около 7,4%, остальное - 7Li). Это позволило, во-первых, резко повысить технологичность производства ЯБП, а во-вторых, добиться высокой точности прогноза энерговыделения вновь конструируемых ЯВУ. Вот где и когда сказалась дальновидность руководства советского термоядерного проекта, принявшего решение о производстве этого важнейшего ядерного материала еще в начале 1950 г.! Наконец, принцип «слойки», в сочетании с открытыми позже современными принципами устройства ТЯО, позволил впоследствии конструировать ТЯБП практически неограниченной мощности.

Но именно «слойка» открыла эру «грязных» бомб, сочетающих высокую общую мощность с большим удельным энерговыделением по делению. Напомним, что именно реакция деления (а не синтеза) является источником наиболее опасных радионуклидов - стронция-90 и цезия-137, - определяющими (в зависимости от типа и мощности взрыва) местную, региональную или глобальную радиационную и радиоэкологическую обстановку. В «слойке» вклад реакции синтеза в суммарное энерговыделение не превышал 15-20%, что было близко к теоретическому пределу. По существу, это была бомба деления на 238U, лишь незначительно усиленная тритием и 6LiD. Не случайно ее испытание 12.07.53 (к тому же проведенное в наиболее неблагоприятных с точки зрения радиационных последствий условиях - наземный взрыв) явилось причиной сильнейшего локального и регионального радиоактивного загрязнения: на территории полигона и окружающих его областей Казахстана и России выпало 82% стронция-90 и 75% цезия-137 из суммарного их количества, выброшенного в атмосферу за все время функционирования Семипалатинского полигона вообще !

Впрочем, об экологии тогда задумывались лишь немногие. Но сомнения оставались и у конструкторов; и сомнения очень серьезные. Главным из них была практическая невозможность при разумной мощности атомного инициатора добиться по схеме «слойки» мегатонных энерговыделений - ТЯБП получался очень громоздким и неуклюжим (хотя, как мы увидим, административное движение к таким «уродам» в какой-то момент было предпринято). В то же время колоссальное энерговыделение при взрыве «Майка» (10,4 Мт) было тогда уже известно И.В.Курчатову и его коллегам. Вставал тревожный вопрос: как удалось американцам добиться этого безотносительно к компактности устройства?

Ответа пока не было, и в этих условиях было принято решение об усовершенствовании и дальнейшем развитии «слойки». А.Д.Сахаров о последних днях 1953 г.: « …меня вызвал к себе Малышев [тогда министр Минсредмаша. - А.К.] и попросил <…> изложить, как мне видится изделие следующего поколения <…> его принцип действия и примерные характеристики. <…> У меня была идея, не слишком оригинальная и удачная, но в тот момент она казалась <…> многообещающей. <…> Я написал требуемую докладную. <…> Через две недели я был приглашен на заседание Президиума ЦК КПСС. <…> Результатом заседания были два постановления <…> СМ и ЦК КПСС. Одно из них [под названием «О создании нового типа мощной водородной бомбы» от 20.11.53 . - А.К.] обязывало наше Министерство [Минсредмаш. - А.К.] в 1954-1955 гг. разработать и испытать то изделие, которое я так неосторожно анонсировал. <…> Другое <…> обязывало ракетчиков разработать под этот заряд [выделено шрифтом А.Д.Сахаровым. - А.К.] межконтинентальную баллистическую ракету. <…> Вес заряда <…> и весь масштаб ракеты был принят на основе моей <…> записки. Это предопределило работу огромной конструкторско-производственной организации [ОКБ С.П. Королева. - А.К.] на долгие годы. Именно эта ракета [Р-7, SS-6. - А.К.] вывела на орбиту первый искусственный спутник Земли в 1957 г. и корабль с Юрием Гагариным в 1961 г.»

Прервем на некоторое время А.Д.Сахарова. Нетрудно понять, что речь здесь как раз идет о «слойке» субмегатонного класса (получившего в упомянутом постановлении индекс РДС-6сД), для доставки которой к цели действительно потребовалась бы вся мощь разработанной к осени 1957 г. прославленной королёвской «семерки». В то же время работы по усовершенствованию «слойки» шли и по другим направлениям: в первую очередь по пути удешевления конструкции и повышения ее технологичности. Итогом этих работ стал опытный ТЯБП РДС-27, испытанный 06.11.55 на Семипалатинском полигоне. Ценой некоторого снижения мощности (около 250 кт) по сравнению с прототипом РДС-6с был достигнут полный отказ от трития, и в таком виде изделие, в принципе, могло быть принято на вооружение в серии. Необходимо заметить, что это было первое в мире испытание со сбросом ТЯБП с самолета (типа Ту-16).

Но тогда уже было понятно, что это было бы паллиативным решением. «Слойка» в ее первоначальном варианте отживала свой короткий век, и решение СМ СССР от 19.07.55, предусматривавшее отсрочку испытания РДС-6сД (которое так и не состоялось), по существу, лишь констатировало положение дел, но не определяло для этой конструкции никаких перспектив. Слишком много важнейших событий произошли за два с небольшим года после ее первого триумфа.

А теперь продолжает А.Д.Сахаров: «Тот заряд [РДС-6сД. - А.К.], под который все это [конструирование королёвской ракеты. - А.К.] делалось <…> однако успел “испариться”, и на его место пришло нечто совсем иное…» .

Что же именно?

Истина, пришедшая из тумана. Финал (1954 - 1955 гг.)

01.03.54 у атолла Бикини в Тихом океане прогремел американский испытательный термоядерный взрыв неслыханной доселе мощности - 15 Мт! Этот взрыв («Браво»), до сих пор наиболее мощный из всех, произведенных США, привел к трагическим последствиям. Интенсивными радиоактивными выпадениями был накрыт находившийся на расстоянии более 200 км от Бикини японский траулер «Фукурю-мару». 23 рыбака, получившие дозу на уровне, вероятно, около 200 рентген, были вынуждены в течение долгого времени лечиться от острой лучевой болезни, а один из них (радист траулера А.Кубояма) 23.09.54 скончался в больнице, по-видимому, от негативных побочных последствий облучения .

Советских ядерщиков взрыв «Браво» поверг в шок. Стало ясно: в соревновании за обладание ТЯО США вырвались вперед, и решения, которые нужно было принимать немедленно, должны быть наиболее значительными и ответственными за все время ядерной гонки. Последовал уже упоминавшийся выше окончательный отказ от «трубы». На одном из совещаний в КБ-11 с участием руководства предприятия и всех ведущих специалистов И.Е.Тамм потребовал категорического отказа не только от «трубы», но и от «национальной гордости» - «слойки». Л.П.Феоктистов, тогда начинающий конструктор оружия, вспоминает: «В ответ на чью-то реплику: “Зачем так резко? Давайте развивать старое и искать новое”, - последовало <…> энергичное выражение И.Е.Тамма: “Нет-нет. Человек консервативен. Если ему оставить старое и поручить новое, он будет делать только старое. Мы должны завтра объявить: “Товарищи, все, что вы делали до сих пор, никому не нужно. Вы безработные”. Я уверен, что мы через несколько месяцев достигнем цели”. И мудрый Тамм оказался прав» .

А теперь вернемся в Лос-Аламос на 4 года назад. К чести Теллера и Улама в унынии по поводу кончины «супера» (которая была отягощена и личностным конфликтом) они пребывали недолго. То, что для создания бомбы нужны колоссальные степени сжатия термоядерного горючего, они к началу 50-х гг. понимали не хуже, чем Сахаров, Тамм и Зельдович. Но замечательная идея их получения пришла Уламу при работе в несколько другой области - повышения эффективности ЯБП деления путем создания двухступенчатой бомбы, когда взрыв вспомогательного плутониевого заряда вызывает имплозийное сжатие основного (также плутониевого или уранового). А что, если таким же образом построить схему и термоядерной бомбы: пространственно разделить инициирующий (атомный) и энерговыделяющий (термоядерный) узлы и сфокусировать на последнем механическую энергию и нейтронный поток от взрыва инициатора? Для такой фокусировки нужно надлежащим образом направить ударную волну по окружающему материалу. Сжатие должно быть колоссальным.

Но настоящий прорыв был еще впереди. Когда Улам в начале 1951 г. сообщил об этой схеме Теллеру (с которым к тому времени успел помириться), тот в ответ предложил свой вариант, по словам Улама, «вероятно, более удобный и общий» : сжатие термоядерного узла удобнее осуществить не механической энергией и нейтронным потоком, а излучением, выходящим при взрыве инициатора, для чего надо было принять меры по обеспечению наибольшей прозрачности для этого излучения стенок инициирующего узла.

Совместный отчет Теллера и Улама от 09.03.51, по существу, завершил историю американского ТЯО - работоспособная схема была найдена. Другое дело, что для ее практической реализации потребовались почти два года сложнейших расчетных и инженерных работ, и лишь испытание «Майк» 01.11.52 подвело под ними черту.

А вот американский путь от стационарного устройства до транспортабельной бомбы оказался достаточно долгим; как мы видим, больше года. Это было прямым следствием уже упомянутой затяжки в освоении производства 6LiD. Лишь в мае 1952 г. в Ок-Ридже началось строительство завода по производству 6Li, а в эксплуатацию он был пущен только в середине 1953 г. Показательно, что даже в конструкции первого американского транспортабельного ТЯБП (уже известный читателю взрыв «Браво» 01.03.54) применялся 6LiD относительно низкого обогащения (около 40%), а в других испытаниях этой серии использовался даже LiD на основе природного лития (7,4% 6Li). Именно это, по-видимому, и стало причиной больших расхождений расчетных и истинных значений энерговыделения первых американских ТЯБП (в два и более раз), поскольку ядерные свойства 7Li к тому времени были еще недостаточно изучены. Вероятно, проблемы с 6Li сыграли роль и в том, что первое испытание ТЯБП при сбрасывании с самолета («Чероки») в США провели лишь 21.05.56 (в СССР - еще 06.11.55). Однако, как мы увидим далее, и в вопросе самолетного испытания «настоящей», двухступенчатой, водородной бомбы советские оружейники обогнали своих американских коллег-соперников.

А тогда, в начале 1954 г., они, как и требовал И.Е.Тамм, стали «безработными» - в том смысле, что, обладая уже благодаря «трубе» и «слойке» огромным методическим опытом термоядерных исследований, концептуально оказались на нуле, зная только, что «труба» безнадежна, «слойка» малоперспективна, и в то же время выход есть (что показали «Майк» и «Браво»).

Уже с начала 1954 г. в КБ-11 стали появляться двухступенчатые (с пространственным разделением атомного инициатора и энерговыделяющего термоядерного узла) схемы термоядерных зарядов. Первые из них, как нетрудно видеть, были попыткой реализации идеи Улама о материальном сжатии термоядерного горючего. Характерной чертой этих схем явилось использование для максимальной степени сжатия термоядерного узла нескольких инициаторов - от двух в схеме «бритва» Д.А.Франк-Каменецкого до 12 - 16 в «канделябре» А.П.Завенягина. Даже он, чисто административный руководитель очень высокого ранга, в описываемое время заместитель министра (а позже и министр) Минсредмаша, счел необходимым и уместным внести свой вклад в общие усилия, хотя «канделябр» рассматривался в КБ-11 лишь как инженерный курьез, да и сам Завенягин в этом смысле ни на что, разумеется, не претендовал . Главной его задачей было не создание новой конструкции, а поддержание в коллективе совершенно уникальной обстановки «мозгового штурма», подобной которой в КБ-11 не было ни до, ни после описываемых событий.

Автор склонен согласиться с теми очевидцами, которые связывают эту обстановку со свежими ветрами наступающей хрущевской «оттепели». Хотя, разумеется, строгие режимные требования никто не отменял, думалось, творилось и дышалось гораздо легче, чем во времена Берия и Мешика. Формально в это время в КБ-11 было два теоретических отдела (Сахарова и Зельдовича), однако их разделяли, по словам Л.П.Феоктистова, лишь «ведомости на выдачу зарплаты» . Все делалось сообща, согласованно и в высшей степени результативно. Возник могучий коллектив единомышленников.

Спустя очень короткое время стало ясно, что любой схеме механического обжатия изначально свойственны громоздкость и слабая физическая эффективность. Надо было искать что-то иное - и решение пришло. Однако конкретные обстоятельства его появления являются, пожалуй, самой загадочной страницей истории советского термоядерного проекта. Чтобы проиллюстрировать эту мысль, приведу с минимальными комментариями выдержки из воспоминаний участников создания первой советской «настоящей» термоядерной бомбы, описывающие этот эпизод.

Г.А.Гончаров: «Новый механизм обжатия <…> вторичного термоядерного узла энергией излучения первичной атомной бомбы был открыт. Это произошло в марте-апреле 1954 г.» .

Ю.Б.Харитон, В.Б.Адамский, Ю.Н.Смирнов: «…однажды Зельдович, ворвавшись в комнату молодых теоретиков Г.М.Гандельмана и В.Б.Адамского, находившуюся против его кабинета, радостно воскликнул: “Надо делать не так, будем выпускать из шарового заряда излучение!”» .

Л.П.Феоктистов: «Молва приписывала эти основополагающие мысли <…> то Я.Б.Зельдовичу, то А.Д.Сахарову, то обоим, то еще кому-то, но всегда в какой-то неопределенной форме: вроде бы, кажется и тому подобное. <…> Я был хорошо знаком с Я.Б.Зельдовичем. Но ни разу не слышал от него прямого подтверждения на сей счет (как, впрочем, и от Сахарова)» .

А.Д.Сахаров (в своих воспоминаниях назвавший концепцию радиационного обжатия термоядерного узла «третьей идеей»): «По-видимому, к “третьей идее” одновременно пришли несколько сотрудников наших теоретических отделов. Одним из них был я. Мне кажется, что я уже на ранней стадии понимал основные физические и математические аспекты “третьей идеи”. В силу этого <…> моя роль в принятии и осуществлении “третьей идеи”, возможно, была одной из решающих. Но также, несомненно, очень велика была роль Зельдовича, Трутнева и других и, быть может, они понимали и предугадывали перспективы и трудности “третьей идеи” не меньше, чем я. В то время нам (мне, во всяком случае) некогда было думать о вопросах приоритета <…> а задним числом восстановить все детали обсуждений невозможно, да и надо ли?..» .

Вполне логичен в этой связи язвительный комментарий еще одного участника событий - В.И.Ритуса: «Излагая появление “третьей идеи” в четырех фразах, А.Д.Сахаров четырежды использует слова “по-видимому”, “мне кажется”, “возможно”, “может быть”, но так и не называет конкретных лиц, высказавших “третью идею”, и скорее, говорит о своем понимании этой идеи. Ответить на приоритетные вопросы Андрей Дмитриевич почему-то считает невозможным, да и ненужным. С чего бы это?» . А Г.А.Гончаров добавляет (и тоже вполне справедливо): «Отметим, что в то же время А.Д.Сахаров четко говорит о приоритете своем и В.Л.Гинзбурга, когда речь идет о “первой” и “второй” идеях - “слойки” и использовании 6LiD» .

Следует еще раз подчеркнуть: все цитированные выше высказывания относительно «третьей идеи» принадлежат не историкам и не журналистам, а непосредственным участникам событий. С учетом этого представляю читателю право самому сформулировать свое мнение.

Прямыми свидетельствами об использовании разведданых на этой его стадии автор не располагает (откровенно тенденциозные и технически неграмотные публикации не в счет). А в таком случае даже, казалось бы, вполне определенные мнения можно толковать неоднозначно, может быть, даже вопреки этому мнению. Вот наглядный пример. Л.П.Феоктистов: «Оценивая тот период и влияние американского “фактора” на наше развитие, могу вполне определенно сказать, что у нас не было чертежей или точных данных, поступивших извне. Но и мы были не такими, как во времена Фукса и первой атомной бомбы, а значительно более понимающими, подготовленными к восприятию намеков и полунамеков [курсив мой. - А.К.]. Меня не покидает ощущение, что в ту пору мы не были вполне самостоятельными» .

Вроде бы все понятно… Но обратим внимание на слова о «понимающих и подготовленных» специалистах! В описанной выше атмосфере «мозгового штурма», когда решение почти зримо висело в воздухе, достаточно было кому-то бросить, например, мимоходом или даже случайно, лишь три слова: «сжатие излучением инициатора», - как все тут же стало бы ясно всем! Многолетний опыт термоядерных исследований, помноженный на невиданную еще атмосферу творческого поиска, не прошел даром. И эти три слова могли исходить даже не от Сахарова, Зельдовича или Тамма, а от безымянного физика, математика или инженера КБ-11, - этого хватило бы.

Могло быть, конечно, и по-иному… Л.П.Феоктистов о своей поездке в Ливерморскую национальную лабораторию (один из двух главных центров разработки ядерного оружия в США) во второй половине 90-х гг.: «Там мне рассказали одну историю, которая горячо обсуждалась в Америке и почти неизвестна <…> в России. Вскоре после испытания «Майк» в поезде <…> доктор Уилер перевозил сверхсекретный документ, касающийся новейшего ядерного устройства. По неизвестным <…> причинам документ исчез - он на несколько минут был оставлен без присмотра в туалете [! - А.К.]. Несмотря на все принятые меры - был остановлен поезд, осмотрены все пассажиры, обочины железнодорожного пути - документ не был обнаружен. На мой прямой вопрос: можно ли было по документу получить информацию о технических деталях и устройстве в целом? - я получил утвердительный ответ» .

История, конечно, захватывающая. Однако у людей, знакомых с правилами хранения, использования, перевозки и пересылки секретной документации (не говоря уж о «сверхсекретной»), она способна вызвать лишь приступ смеха, как бы «горячо» она ни «обсуждалась». Можно предположить, что только чувство деликатности помешало Л.П.Феоктистову, прекрасно знающему эти правила, среагировать на «жуткий» рассказ именно таким образом. Но если оставить в стороне анекдоты и поставить вопрос серьезно (хотя и наивно): могла ли «третья идея» быть плодом усилий разведки? - ответ мыслим только один: конечно, могла, и задача разведки здесь предельно упрощалась, т.к. итогом ее работы в данном случае могли быть даже не чертежи или секретные отчеты, а те же три «магических» слова, как в «Пиковой даме» Пушкина.

Впрочем, о «кражах секретов» при создании ТЯО разговор еще впереди, а сейчас вернемся в КБ-11. Результаты интенсивных работ 1954 г. по созданию термоядерного заряда новой конструкции были 24.11.54 обсуждены на заседании НТС КБ-11 под председательством И.В.Курчатова. А 03.02.55 была завершена разработка технического задания на конструкцию опытного термоядерного заряда на новом принципе, который получил наименование РДС-37. К тому времени был завершен определяющий этап его расчетно-теоретического обоснования. Однако расчетно-теоретические работы и уточнение конструкции РДС-37 продолжались вплоть до окончательной сборки и отправки изделия на полигон.

25.06.55 был выпущен отчет, посвященный выбору конструкции и расчетно-теоретическому обоснованию заряда РДС-37, и тридцать один сотрудник КБ-11, подписавшие его, навсегда вошли в новейшую технологическую историю. А 22.11.55 в 9 ч 47 мин на Семипалатинском полигоне на высоте 1500 м (носитель - самолет Ту-16, командир экипажа - полковник ВВС СССР Ф.П.Головашко, которому за этот полет было присвоено звание Героя Советского Союза) была успешно испытана первая советская двухступенчатая термоядерная бомба. Ее проектная мощность составила около 3,6 Мт, однако для уменьшения более чем вероятных серьезных разрушений за пределами полигона она была умышленно (заменой части 6LiD на пассивный материал) уменьшена до половины номинала и составила около 1,7 Мт. Это был первый в мире случай планового уменьшения энерговыделения ТЯБП, который еще раз подтвердил высокую надежность разработанных советскими ядерщиками методов его прогнозирования. Тритий в конструкции РДС-37 не применялся, как и (в отличие от взрыва «Браво») усиление энерговыделения за счет 238U. Это последнее обстоятельство в сочетании со значительной высотой подрыва позволило резко уменьшить радиационные последствия испытания.

Но и при половинном энерговыделении РДС-37 «натворила дел». В поселках, лежащих на расстоянии 60-70 км от эпицентра взрыва, была разрушена часть домов, а случаи потери остекления в окнах была отмечены даже в г. Семипалатинске (175 км) и далее - вплоть до 350 км. К сожалению, пострадали и люди. В одном из поселков, удаленном на 60 км от эпицентра, при обвале потолка погибла девочка трех лет. В одном из выжидательных районов для личного состава (36 км от эпицентра) в результате обвала траншеи были засыпаны землей шесть солдат охраны полигона, при этом один из них умер от удушья. Осколками стекла и обломками строений были легко ранены двадцать шесть человек в сельской местности и шестнадцать - в г. Семипалатинске .

Хотя после испытания и было найдено объяснение столь аномальному, почти в 5 раз превышающему прогностические значения, воздействию ударной волны (редко встречающееся сочетание распределений ветра и температуры по высоте, в условиях которого ударную волну как бы «прижимает» к земле), стало ясно: для проведения таких взрывов Семипалатинский полигон непригоден. В дальнейшем все испытания мегатонного класса проводились лишь на Новоземельском полигоне.

В развитии советского ТЯО было еще немало славных страниц. В 1957 г. во вновь организованном втором предприятии по конструированию ядерного оружия (Челябинск-70, ныне - РФЯЦ ВНИИТФ, г. Снежинск) был создан первый советский серийный ТЯБП (конструкторы - Е.И.Забабахин, Ю.А.Романов и Л.П.Феоктистов). К 1958 г. в ходе работ Ю.Н.Бабаева и Ю.А.Трутнева в схему советских ТЯБП было внесено важное усовершенствование, предопределившее их современный облик . А к середине 60-х гг. маститые оружейники Г.А.Гончаров и И.А.Курилов (работавшие еще над РДС-37) вместе с молодыми теоретиками В.В.Пинаевым и В.Н.Михайловым (будущим министром Минатома России) создали ТЯБП с очень высокими удельными характеристиками . С этого времени в конструировании ЯО между СССР и США наступил паритет.

Но все это был лишь развитием принципа, впервые реализованного в конструкции РДС-37. В области основополагающих идей и концепций, легших в основу ТЯО, ядерная гонка, по существу, окончилась.

Еще раз о «краже ядерных секретов»

Возвращаясь к роли разведки в советском термоядерном проекте, можно выделить три группы эпизодов. Первая содержит документально подтвержденные факты наличия разведданных по определенным вопросам - вспомним распоряжение Берия об ознакомлении с таковыми строго ограниченного круга ведущих специалистов. Вторая объединяет события, где влияние разведки как бы неявно - в том смысле, что оно прямо не зафиксировано документально, но в общем контексте событий выглядит почти несомненным. В основном это касается принятия решений на уровне политического руководства страны; по мнению автора, именно этот аспект деятельности советской разведки по термоядерному проекту имел наиболее важное значение. Наконец, ярким примером событий третьей группы является «идея из тумана» 1954 г. о радиационной имплозии как об основном принципе действия термоядерной бомбы. В них роль разведки оценивается, в общем, теми же словами, что и описание событий: «вероятно», «по-видимому», «не исключено», «кажется», «вроде бы» и т. д. Здесь каждый имеет право на свою точку зрения. В общем же, в истории термоядерного проекта, как и более раннего атомного, разведка была очень важным и активным игроком команды, и ее роль при вполне объяснимых разногласиях в оценке частностей не следует ни преувеличивать, ни принижать, а тем более доводить любой из этих подходов до логической абсолютизации.

В этой связи трудно пройти мимо двух взглядов на роль разведки в создании советского ТЯО, имеющих, на удивление, широкое хождение на Западе. Они тесно взаимосвязаны и представляют собой достаточно яркий пример того, как концептуальное заблуждение влечет за собой заблуждение частное, техническое. Концептуальное заблуждение, получившее одинаково широкое распространение как среди американских ученых, так и среди политиков, метко сформулировал известный американский физик Р.Лэпп: это «молчаливое предположение, что для того, чтобы иметь оружие, враг должен красть секреты» . Вопрос был в том, как интерпретировать эту своеобразную аксиоматическую посылку применительно к истории создания ТЯО. В формулировке Х.Бете это звучит следующим образом: «...в силу <…> случайного характера открытия Уламом и Теллером работоспособной схемы водородной бомбы было бы совершенно невероятным совпадением, если бы русский проект шел аналогичным путем» . Ну а поскольку русские все-таки пошли «аналогичным путем» (хотя тут есть интересный вопрос, о чем ниже), то, как им удалось «украсть секреты» - с учетом того, что информация от К.Фукса, скорее, вводила в заблуждение, чем помогала?

Кто ищет, тот всегда найдет. «Нашли» и американцы, но ответ был неверен. Да и мало было у него шансов оказаться верным, поскольку некорректной была изначальная постановка вопроса. Начнем с того, что посылка о «случайном характере» открытия Улама и Теллера и о «невероятном совпадении» такого же, но независимого, в СССР, весьма сомнительна. Если в обеих странах, при примерно одинаковом уровне развития соответствующих технологий, прилагаются огромные, возведенные в ранг высших государственных приоритетов, усилия по решению одной и той же масштабной научно-технической проблемы, то вероятность и крупных открытий в данной области резко увеличивается, - примеров тому в мировой истории очень много. Было бы странно искать происки спецслужб в открытии планеты Нептун Леверье и Адамсом, в параллельном развитии основ дифференциального исчисления Ньютоном и Лейбницем, в независимой первоначальной формулировке квантовой механики Шредингером и Гейзенбергом и т.д.

А теперь об американском ответе на вопрос «кто украл?». Ввиду того, что кандидатура Фукса «отпала» (хотя и это понимают в США далеко не все ), обвинение в «шпионской деятельности» было предъявлено <…> радиоактивным осадкам после взрыва «Майк», отбор и последующий анализ которых якобы дал в руки советским ядерщикам решающую информацию о радиационной имплозии как об основном принципе действия «настоящей» водородной бомбы. Список крупнейших ученых и специалистов, придерживающихся этой до сих пор широко распространенной версии буквально поражает. Это и Р.Оппенгеймер, и Х.Бете, и В.Буш, и бывший директор Ливерморской национальной лаборатории Г.Йорк, и другие.

Но это не так - и об этом свидетельствуют абсолютно согласованные комментарии такой версии со стороны всех ведущих советских термоядерщиков. Наиболее определенно высказался Ю.Б.Харитон: «…организация работ [по отбору и анализу проб. - А.К.] у нас в то время была еще на недостаточно высоком уровне и полезных результатов не было получено…» ; «…радиохимический анализ проб в принципе не мог дать каких-либо сведений о реальной конструкции [курсив мой. - А.К.] этого устройства» . Столь же однозначно высказывается по этому вопросу и Л.П.Феоктистов , которого, как мы видели, никак нельзя обвинить в ура-патриотизме.

Автор, в течение ряда лет профессионально занимавшийся вопросами анализа радиоактивности проб внешней среды, должен подтвердить правоту российских атомщиков. Действительно, в ряде случаев по составу этих проб можно сделать определенные заключения о параметрах испытанного заряда. Так, наличие 7Ве и повышенной концентрации трития свидетельствует о наличии термоядерного энерговыделения, 237U - об использовании в конструкции заряда 238U (трехступенчатый ТЯБП). По определенным сочетаниям техногенных радионуклидов можно приближенно оценить мощность устройства, относительный вклад энерговыделений по делению и синтезу, характер проведения испытания, иногда состав атомного инициатора и еще кое-что. Но восстановить по этим данным конструкцию заряда действительно невозможно.

Дело в том, что обсуждаемая задача относится к классу так называемых обратных (или некорректных), очень нелюбимых математиками и в отличие от прямых часто не имеющих однозначных решений. Иными словами, следуя некоторому достаточно сложному рецепту, относительно легко с использованием множества ингредиентов сварить вкусный соус (прямая задача). Но вот определить по пробе соуса, не зная рецепта, состав ингредиентов, режим приготовления, да заодно еще и конструкцию плиты, на которой он готовился (обратная задача), - это гораздо труднее, если возможно вообще.

Аналогия с анализом радиоактивных выпадений от ядерных испытаний довольно близкая. По результатам этого анализа можно было - по крайней мере в принципе и в любом случае при отработанности методик отбора и анализа проб (чего, как мы видели, у СССР не было) - делать вывод о чрезвычайно высокой степени сжатия термоядерного горючего, ибо огромные плотности нейтронных потоков в этом случае «накладывают отпечаток» на их состав. Но мы уже видели, что необходимость достижения такого сжатия уже с начала 50-х гг. не была тайной для Сахарова, Зельдовича и их коллег. А вот как достичь этого - на этот вопрос анализ проб в принципе не мог ответить, а именно он и был главным, определяющим.

Любопытно, что, доказывая наличие так называемых негласных источников информации у советских атомщиков, многократно упоминаемые в этой статье Д.Хирш и У.Мэтьюз невольно выдали их наличие… у себя. Л.П.Феоктистов: «Увлекшись, авторы в своем стремлении доказать факт заимствования приводят аргументы, из которых совершенно определенно [курсив мой. - А.К.] следует нечто очень важное. А именно: между американскими и российскими водородными бомбами нет различия, они - близнецы по построению и техническим данным… Прямое подтверждение, можно сказать, официальное» . Комментируя эту мысль Л.П.Феоктистова, директор и научный руководитель РФЯЦ-ВНИИТФ (бывший Челябинск-70), крупнейший российский специалист по ядерному оружию академик Е.Н.Аврорин резонно замечает: «Интересно, откуда об этом узнали Д.Хирш и У.Мэтьюз? Среди разработчиков ядерного оружия об этом ходит немало легенд. Согласно одной из них США подняли <…> отсек потерпевшей аварию [в 1968 г. - А.К.] подводной лодки [К-129. - А.К.], в котором находились ЯБП. Если вывод Д.Хирша и У.Мэтьюза основан на <…> этой операции, то у разработчиков современного ядерного оружия он вызывает улыбку» .

Впрочем, и вопрос Е.Н.Аврорина, скорее всего, повиснет в воздухе, как и множество других, очень интересных вопросов по обсуждаемой проблеме. Об этом, конечно, можно жалеть, но что от этого изменится? Картину истории создания ТЯО, самого разрушительного оружия современности, «машины судного дня», только и можно, наверное, писать общими, широкими мазками, зная при этом наверняка, что некоторые страницы (не исключено, что и очень важные) не станут частями этой картины никогда.

Литература

1. Колдобский А.Б. Советский атомный проект. К истории создания атомной бомбы. - Физика, № 28, 31/98.
2. Юнг Р. Ярче тысячи солнц. - М.: Атомиздат, 1960, с. 190.
3. Капица П.Л. О науке и власти. - М.: Наука, 1990, с. 39.
4.Тимербаев Р. Об отношении академика Капицы и некоторых других советских ученых к атомному проекту, к атомной бомбе и к контролю над ней. - Ядерный контроль, 1998, № 1, т. 37, с. 62.
5. Харитон Ю.Б., Адамский В.Б., Смирнов Ю.Н. О создании советской водородной (термоядерной) бомбы. - УФН, 1996, т. 166, № 2, с. 201.
6. Гончаров Г.А. Основные события истории создания водородной бомбы в СССР и США. - УФН, 1996, т. 166, № 10, с.1095.
7. Гончаров Г.А. К истории создания советской водородной бомбы. - УФН, 1997, т. 167, № 8, с. 903.
8. Адамский В.Б., Смирнов Ю.Н. Еще раз о создании советской водородной бомбы. - УФН, 1997, т. 167, № 8, с. 899.
9. Гуревич И.И., Зельдович Я.Б., Померанчук И.Я., Харитон Ю.Б. Использование ядерной энергии легких элементов. - УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 171.
10. Герштейн С.С. Из воспоминаний о Я.Б.Зельдовиче. - УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 170.
11. Феоктистов Л.П. Из прошлого в будущее. - Снежинск: РФЯЦ-ВНИИТФ, 1998, с. 23.
12. Хирш Д., Мэтьюз У. Водородная бомба: кто же выдал ее секрет? - УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 153. (Пер. с англ.) The Bulletin of the Atomic Scientist (January/February), 1990.
13. Феоктистов Л.П. Водородная бомба: кто же выдал ее секрет? - Научно-методический бюллетень Ядерного общества России, № 3, 4/97, с. 62.
14. Дубасов Ю.А., Зеленцов С.А. и др. Хронология ядерных испытаний в атмосфере на Семипалатинском полигоне и их радиационная характеристика. - Бюллетень ЦОИ по атомной энергии, 1996, № 6, с. 39.
15. Сахаров А. Воспоминания. - Нью-Йорк: изд-во им. А.П.Чехова, с. 241.
16. Лэпп Р. Атомы и люди. - М.: ИИЛ, 1959, с. 132.
17. См. , с. 109.
18. Ритус В.И. Если не я, то кто? - Природа,1990, т. 8, № 10, с. 265.
19. См. , с. 31.
20. Семипалатинский полигон. Из серии «Ядерные испытания в СССР». - М.: 1997, с. 129.
21. Бомба-два. - М.: ИздАт, 1994, с. 11.
22. См. , с. 161.
23. Харитон Ю.Б., Смирнов Ю.Н. Мифы и реальность советского ядерного проекта. - Арзамас-16: 1994, с. 10.
24. См. , с. 110.
25. См. , с. 68.