Об отделении церкви от государства и школы от церкви
[Декрет Совета Народных Комиссаров]*(1)

1. Церковь отделяется от государства.
2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.
3. Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются,

Примечание. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.

4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями.
5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики.
Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.
6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда,
7. Религиозная клятва или присяга отменяется.
В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание,
8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений,
9. Школа отделяется от церкви.
Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается.
Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.
10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений.
11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются,
12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью.
Прав юридического лица они не имеют.
13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием.
Здание и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ.

Не все знают о том, что происходило в период реального отделения церкви от государства, которое произошло после Октябрьской революции в России. Важно сказать, что произошло не мнимое (как во многих странах), а реальное отделение церкви от государства.

И здесь важно подчеркнуть, что речь ни в коем случае не идет о знаменитых «репрессиях», на которые ссылаются попы. На самом деле суть заключается именно в том, что церковников лишили государственной поддержки, и именно поэтому они шли против большевиков, а вовсе не из-за своей якобы принципиальной позиции.

Чтобы здраво рассматривать данный вопрос, для начала стоит обратиться к истории отношений церкви и царского правительства. Во-первых, конечно, при царизме церковь содержалась за счет государства, т. е. строили храмы, платили деньги, а церковные чины могли претендовать на ряд привилегий (как и дворянские). Интересно, но храмы и другие церковные строения не принадлежали церкви, и поэтому попам не нужно было платить за содержание и ремонт этих сооружений.

Собственно, начиная с Петра I, церковь была вписана в вертикаль власти, а поэтому ее стоит воспринимать в большей мере как аппарат чиновников, которые просто контролируют чернь. Ведь именно церковники в большей мере соприкасались с населением, а не другие правительственные лица.

Поэтому создавалась иллюзия, что якобы церковники действительно могут контролировать народ. Однако по факту, конечно, все было не так, и авторитет церкви среди населения был достаточно слаб . Ну а высокая посещаемость храмов объяснялась прежде всего тем, что к православию принуждали силой закона . Оценивать реальное влияние в такой ситуации, конечно, трудно.

Но в любом случае уже после падения царизма церковь тут же начала сотрудничать с временным правительством . Вероятно, это достаточно сильно удивило современников, поскольку казалось, что православная церковь предана самодержавию. А тут начались разговоры о том, что, мол, Николай-то деспот, а церковь якобы всегда выступала за демократическую республику.

Понятно, что представители временного правительства не особенно верили, вероятно, в искренность подобного, т. к. весь состав был ранее «проклят» церковниками не один раз. Но все же там посчитали, что церковь стоит использовать, а поэтому православие оставили государственной религией и продолжали платить зарплату попам.

Попы в основном использовались во время войны, т.н. «военные капелланы». Хотя толку от этого не было, поскольку в период войны количество дезертиров было беспрецедентным за всю историю России. Фактически в таком положении победить было невозможно. Ведь энтузиазм и силы, которые действительно были в самом начальном периоде войны, уже где-то в середине-конце 1915 г. исчезли.

Понятно, что государство в целом никоим образом не могло подтвердить свою легитимность, ведь единственно, чего они сделали, так это продолжили отношения с попами и отдельными высшими представителями власти, т. е. бюрократами, дворянами и проч. А все обещания, которые были даны до этого, не выполнялись.

Интересно, но в тот же период церковь даже направила временному правительству собрание определений и постановлений. В частности, церковь требовала:

• Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском Государстве пе́рвенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей, как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское Государство.

• Во всех светских государственных школах...преподавание Закона Божия... обязательно как в низших и средних, так и в высших учебных заведениях: содержание законоучительских должностей в государственных школах принимается за счет казны.
• Имущество, принадлежащее Православной Церкви, не подлежит конфискации или отобранию... государственными налогами.
• Православная церковь получает из средств Государственного Казначейства... ежегодные ассигнования в пределах ее потребностей.

Подобных требований было много, и временное правительство с ними согласилось. К слову, именно в этот период церковь начала возрождать патриаршество. В обмен на уступки ВП церковники молились за здоровье министров правительства и в целом за новую форму правления. Поэтому ни о какой светскости в период ВП, конечно, говорить не следует.

Как только власть взяли большевики, в первое время было все относительно спокойно (в церковной среде), поскольку попы разделяли иллюзию о том, что якобы правительство не продержится и нескольких недель. Об этом открыто говорили как церковники, так и политические оппоненты. Вначале большевикам давали несколько дней, затем недель. Но в итоге все же пришлось пересмотреть позицию.

Совершенно ясно, что как только большевики начали осуществлять свою деятельность уже в более-менее «стабильном» режиме, то церковники забеспокоились. Сразу же хочется отметить, что отделили церковь от государства, а школы от церкви не в первый же день, а в 1918 году. И более того, церковников заранее оповестили о том, что в скором времени церковь будет окончательно отделена от государства.

Понимая происходящее, церковники посчитали, что нужно примириться с правительством. Попы надеялись на то, что большевики пересмотрят свои взгляды и решат использовать церковь в собственных нуждах, однако все попытки были тщетны, несмотря на настырность попов.

Уже в декабре 1917 года попы направили в Совет народных комиссаров определения поместного собора, т. е. те же пункты, которые были направлены временному правительству, где значится, что православие – государственная религия, а все основные лица страны должны быть православными. Большевики не только отклонили предложение, но Ленин также особо подчеркнул, что проект об отделении церкви от государства необходимо подготовить как можно быстрее, несмотря на то, что работы было еще очень много.

Вероятно, первый удар по РПЦ – это «Декларация прав народов России», где указывается четко, что с принятием декларации будет отмена:

«всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений»

Тогда же появились законопроекты, которые разрешали заключать гражданские браки, а не только церковные, что было ранее обязательным условием, а также принимались поправки, которые ограничивали нахождение попов в армии. Это были некие полумеры до официального закона.

В скором времени декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви был опубликован. Пункты:

1. Провозглашение светского характера советского государства - церковь отделяется от государства.
2. Запрет любого ограничения свободы совести, или установления каких бы то ни было преимуществ или привилегий на основании вероисповедной принадлежности граждан.
3. Право каждого исповедовать любую религию или не исповедовать никакой.
4. Запрет указания религиозной принадлежности граждан в официальных документах.
5. Запрет религиозных обрядов и церемоний при совершении государственных или иных публично-правовых общественных действий.
6. Акты гражданского состояния должны вестись исключительно гражданской властью, отделами записи браков и рождений.
7. Школа как государственное образовательное учреждение отделяется от церкви - запрет преподавания религии. Граждане должны обучать и обучаться религии только частным образом.
8. Запрет принудительных взысканий, сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, а также запрет мер принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами.
9. Запрет права собственности у церковных и религиозных обществ. Недопущение для них прав юридического лица.
10. Все имущества, существующих в России, церковных и религиозных обществ объявлены народным достоянием.

Теперь по поводу церквей. Попам разрешали использовать церковь на безвозмездной основе в том случае, если есть сам поп и 20 прихожан. Но поп, или его «братия», обязан содержать этот храм и ни в коем случае не обращаться за помощью к государству, поскольку эти вопросы никоим образом не должны заботить светское государство. Соответственно, нужно платить дворникам, уборщикам, певчим, за ремонт и проч.

В вопросе культов действительно появилось настоящее равенство, когда старообрядцы и протестанты (российского происхождения) перестали подвергаться гонению и могли претендовать на культовые здания, если соблюдались все условия. Были, в общем, созданы рамки, вполне адекватные для светского государства. Стоит также напомнить одну характерную деталь, которую не любят вспомнить церковные апологеты. Во многих протестантских странах, где ранее доминирующее положение занимал католицизм, часто ликвидировались монастыри (где-то полностью, где-то нет). А вот в Советской России, а затем в СССР, сохранялись монастыри, сохранялись храмы. Другое дело, что их стало меньше, поскольку теперь правила изменились.

Причем, что важно, попы настаивали именно на том, чтобы большевики взяли да отменили декрет об отделении церкви от государства, т. е. они говорили, что готовы к сотрудничеству, но только в том случае, если будут сохранены все поповские привилегии. Большевики в этом плане продемонстрировали стойкость, т. е. не пошли на поводу.

Тут же поместный собор начал проклинать большевиков, которые «отняли» привилегии у бедненьких попов, которые ранее использовали законы, карающие за выход из православия. Патриарх Тихон высказался так:

"...заклинаем верующих чад православной церкви с таковыми извергами рода человеческого не вступать в какое-либо общение..."

Петроградский митрополитом Вениамин писал в совет народных комиссаров (вероятно, письмо читал и Ленин):

"Волнения могут принять силу стихийных движений... оно рвется наружу и может вылиться в бурных движениях и привести к очень тяжелым последствиям. Никакая власть не сможет удержать его"

Собор православной церкви уточнил, что декрет:

«злостное покушение на весь строй жизни православной церкви и акт открытого против нее гонения».

Т. е. когда говорят о «гонениях» нужно всегда понимать, что имеют в виду церковники.

Поскольку декрет уже официально действовал, то церковники через свои СМИ (например, газету «Церковные ведомости») призывали бойкотировать именно декрет:

"Начальствующие и учащиеся в духовно-учебных заведениях должны сплотиться с родителями учащихся и служащими в союзы (коллективы) для защиты учебных заведений от захвата и для обеспечения дальнейшей их деятельности на пользу церкви..."

Понятно, что в действительности церковников не особенно-то и слушали, поскольку когда «обязательность» православия отпала, то и авторитет тут же снизился, а количество посещений храмов резко упало. Не удивительно, ведь теперь не угрожали сводом законов.

Собственно, сами церковники в своих же внутренних изданиях признавались, что их авторитет ничтожен. Характерные примеры:

• «То недоверие, с каким прихожане относятся к попыткам духовенства сблизиться с пасомыми, та неприязнь, граничащая с открытой враждой, … свидетельствуют о том, что духовенство начинает утрачивать былую любовь и авторитет среди прихожан… (Медик. Откровенное слово по поводу настроения умов современной интеллигенции // Миссионерское обозрение, 1902. №5).
• «Духовенству нашему даже среди благочестивых и прежде смиренно покорных крестьян весьма нелегко живется. Священнику не хотят совершенно платить за требы, оскорбляют его всячески. Тут приходится закрывать церковь и причт переводить в другой приход, потому что крестьяне решительно отказались содержать свой притч; есть еще прискорбные факты – это случаи убийств, сожжения священников, случаи различных грубых издевательств над ними» (Христианин, 1907).
• «Священники только и живут поборами, берут… яйцами, шерстью и норовят как бы почаще с молебнами походить, и деньгами: умер – деньги, родился – деньги, берет не сколько даешь, а сколько ему вздумается. А случается год голодный, он не станет ждать до хорошего года, а подавай ему последнее, а у самого 36 десятин (вместе с притчом) земли… Началось заметное движение против духовенства» (Аграрное движение, 1909, с. 384).
• «На собраниях нас ругают, при встрече с нами плюют, в веселой компании рассказывают про нас смешные и неприличные анекдоты, а в последнее время стали изображать нас в неприличном виде на картинках и открытках... О наших прихожанах, наших чадах духовных, я уже и не говорю. Те смотрят на нас очень и очень часто как на лютых врагов, которые только и думают о том, как бы их побольше «ободрать», доставив им материальный ущерб» (Пастырь и паства, 1915, № 1, с. 24).

Поэтому декрету мешали в основном лишь внутренние и внешние политические обстоятельства. Поскольку задач у власти было очень много, а отделять церковь от государства, конечно, нужно, но все же это не самый важный пункт.

Чем больше работал декрет, тем сильнее это било по попам, поскольку уже через месяц реальной работы «отделения», они просто взвыли. И начинали распространять всякие обращения, в которых призывали открыто к неповиновению:

"Всякое участие как в издании сего враждебного церкви узаконения (декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви), так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к православной церкви и навлекает на виновных лиц православного исповедания тягчайшие кары вплоть до отлучения от церкви"

Тактика, конечно, нелепая, поскольку буквально людям заявляли следующее: нам запрещают жить за чужой счет, причем жить в роскоши. Поэтому призываем отменить этот декрет, иначе отлучим от церкви. Вряд ли подобное могло вдохновить на защиту церкви, в особенности со стороны тех, кого фактически загоняли ранее в храмы насильно. Важно помнить, что были люди, которые действительно искренне посещали церкви в период царизма, но все же загоняли туда всех насильно. Соответственно, если бы фанатичный посетитель храмов резко перестал это делать, то его бы ждали санкции.

Поэтому декреты в больших городах особенно не блокировались. А вот в деревнях бывало, поскольку там церковники были «мудрее». Они заявляли, что большевики – это антихристы, что они не просто отделили церковь от государства, но буквально убивают всех священников и верующих. Поэтому часто бывало такое, что представителей правительства, милиционеров и красноармейцев просто убивали в деревнях после подобных «проповедей». Впрочем, что важно отметить, это случалось не так часто.

Затем церковники начали проводить крестные ходы, дабы показать свое «влияние», чтобы власть одумалась. Важно отметить, что каждый крестный ход был санкционирован властью, которая якобы препятствовала деятельности церковников. Наиболее массовый крестный ход был в Петербурге, когда попы обратились прямо в СНК, заявляя, что на ход придет 500 тысяч верующих. Но попы были тогда же предупреждены, что если будут провокации, то именно служители культа за это понесут ответственность. В итоге все прошло более-менее спокойно, а пришло не 500 тысяч, а 50. Уже через пару лет на подобные мероприятия собирались сотни человек.

Черносотенцы из журнала «Фонарь» после крестного хода прямо призывали:

"Наш путь... единственный - путь параллельной организации воинской русской мощи и воссоздания национального самосознания... реальными условиями являются для нас помощь Америки и Японии..."

И в дальнейшем можно видеть в основном лишь уныние и подобные призывы. Вероятно, таким образом попы расходовали средства, что имели в наличии еще с царских времен.

Долгое время это продолжаться не могло, и в итоге просто произошел раскол. Ортодоксальные попы оставались в центре, зарабатывали деньги (поскольку, хотя число прихожан и уменьшилось, но все же их оставалось достаточно много, и можно было жить за счет пожертвований, но, правда, уже гораздо скромнее). В то же время такие деятели активно призывали саботировать и воевать с властью, пока та не пойдет на ультиматум со стороны церкви. Именно поэтому в скором времени пришлось вопрос решать радикально. Т. е. арестовать деятелей, которые активно нарушали закон, в том числе патриарха Тихона (причем терпели их около 5 лет, т.е. большую часть арестовали лишь в начале 20-х). В скором времени большая их часть «осознала вину» и их отпустили.

Хотя, что важно, они своими провокациями способствовали разжиганию розни и фактически спровоцировали кровавые столкновения, которые стоили многих жизней. Патриарху же ради освобождения стоило лишь просить прощения у советской власти. Остальные «староцерковники» затем заняли лояльную позицию и стали заниматься своим обыденным делом, но их число значительно сократилось, поскольку заработать в основном могли только попы, которые имели высшие саны и богатые приходы (где сохранялось значительно число прихожан).

С другой стороны, были и более радикальные группы. Например, духовенство, которое поддерживало белогвардейцев. Были даже свои «Иисусовы полки». Такие попы принимали участие именно в вооруженном противостоянии, и поэтому часто их ждал расстрел со стороны революционного трибунала. Собственно, многие из подобных сегодня считаются «мучениками».

Также стоит отметить попов, которые просто эмигрировали, прихватив с собой драгоценности церкви. Им оставалось только описывать «ужасы советского режима» иностранцам, на чем неплохо зарабатывали десятилетиями. Хотя эмигрированы они, как правило, практически сразу, а поэтому их описания не отличаются от тех, что писали отдельные церковники о Петре I– т. е. антихрист, предвестник конца света и т.д.

Но самые умные – это условные «обновленцы», которые поняли тут же, что нужно делать. Поскольку церкви есть, а количество приходов достаточно значительно, да и получить их просто (1 поп + 20 прихожан), то, конечно, нужно это использовать. Они фактически начали создавать «свое православие». Появились различные «живые», «революционные», «коммунистические» и проч. церкви, которые затем стали обобщенно называться «обновленчеством». Они, к слову, использовали символы власти (пытались доказать, что являются «коммунистическими») именно для заработка. Такие деятели резко продвинули себя иерархически, и заняли центральные торговые точки церкви. Большевики к ним относились лояльно.

Но все же в большей мере попы просто покинули церкви. Эти люди стали обычными работниками, поскольку места в церкви, где еще можно было значительно обогатиться, уже были заняты, а отправлять культ бесплатно православные, естественно, не станут. Поскольку после Петра I попы были в большинстве своем относительно грамотными, то они могли быть писарями, секретарями и проч.

В данном случае поучительным является тот факт, что стало с церковью, как только государство перестало ее содержать. Строение, которое держалось сотни лет, которое имело якобы колоссальный авторитет и даже «основное положение», рухнуло буквально за пару лет. То ничтожное состояние, которое было характерно уже для 1922-23 гг., конечно, говорит лишь о том, что православная церковь без активной государственной поддержки просто не может нормально функционировать. Она доказала на практике, что не способна содержать самостоятельно большую часть храмов, монастырей, семинарий и проч., что все это возможно только тогда, когда церковь использует административный ресурс.

100 лет назад, 23 января (5 февраля) 1918 года, был официально опубликован декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», который затем в течение 70 лет служил юридическим прикрытием для дискриминации Православной Церкви, а заодно и других религиозных общин, в нашей стране.

Подготовка декрета

Предыстория издания этого акта такова: в ноябре 1917 года настоятель петроградского храма Преображения Господня в Колтове священник Михаил Галкин после визита в Смольный и 10-минутной беседы с В.И. Лениным обратился в это учреждение с письменной жалобой на то, что он живет «с тяжелым камнем полного неверия в политику официальной Церкви». В этом обращении Галкин обвинил священноначалие в нежелании налаживать добрые отношения с советским правительством и предлагал радикально изменить правовой статус «господствующей» Церкви, для чего рекомендовал ввести гражданский брак, григорианский календарь, национализировать церковную собственность и лишить духовенство привилегий. Для осуществления этих идей он предлагал правительству свои услуги. Этот его проект пришелся ко двору советским лидерам, и 3 декабря 1917 года он был опубликован в газете «Правда».

Не следует думать, что Галкин был действительным инициатором издания декрета, что аналогичные идеи ранее не посещали умы большевистских деятелей, а он подсказал им, как надо действовать в отношении Церкви. С его стороны это было всего лишь вовремя или даже с опережением выраженная услужливость: «Чего изволите? Я готов на все», - но в пропагандистских целях оказалось удобным придать огласке радикальный антицерковный проект, выдвинутый священником. Впоследствии, и очень скоро, уже в 1918 году, Галкин публично заявил об отречении от сана и занялся прибыльным тогда делом - пропагандой атеизма, правда, уже под псевдонимом Горев, а 1 января 1919 года он был принят в РКП(б). Позднейшая участь этого любителя 30 сребреников особого интереса в настоящем контексте не представляет.

Прочитав письмо митрополита Вениамина Петроградского, Ленин потребовал ускорить подготовку декрета

Как бы там ни было, 11 декабря Совнарком образовал комиссию для подготовки декрета об отделении Церкви, в которую вошли нарком юстиции П. Стучка; нарком просвещения А. Луначарский; член коллегии Наркомата юстиции П. Красиков, оставивший след в истории главным образом как обвинитель на процессе против и вместе с ним пострадавших мучеников и исповедников; профессор права Петроградского университета М.А. Рейснер - отец знаменитой революционерки Ларисы Рейснер - и Михаил Галкин. 31 декабря в эсеровской газете «Дело народа» был опубликован продукт скоропалительной деятельности этой комиссии - проект декрета, который декларировал свободу совести и предусматривал введение государственной регистрации актов гражданского состояния, запрет преподавания религиозных дисциплин в светских учебных заведениях, национализацию всего имущества Православной Церкви и других конфессий - с предоставлением впредь религиозным общинам их конфискованных храмов в пользование для совершения в них богослужений - и, наконец, лишение всех религиозных обществ прав юридического лица.

Реформа церковно-государственных отношений, включая и отделение Церкви от государства, судя по разным частным актам Временного правительства и публичным заявлениям временных министров, ожидалась и до прихода к власти большевиков: 20 июня 1917 года вышло постановление Временного правительства о передаче церковно-приходских школ и учительских семинарий в ведение Министерства народного просвещения; закон о свободе совести, опубликованный 14 июля, провозглашал свободу религиозного самоопределения для каждого гражданина по достижении 14-летнего возраста, когда дети еще учатся в школе; 5 августа Временное правительство упразднило обер-прокуратуру и учредило Министерство исповеданий. Эти акты явным образом направлены были в сторону создания внеконфессионального государства, но завершила ломку многовекового союза Православной Церкви и Российского государства, начатую Временным правительством, уже советская власть.

Опубликованный проект отделения с конфискацией храмов и всего церковного имущества, с лишением религиозных обществ самого права владеть собственностью произвел ошеломляющее впечатление на церковную среду своей радикальностью, хотя и ранее перспективы устроения взаимоотношений Церкви с государством виделись в пессимистическом ключе. Этот проект явился своего рода ответом большевистской верхушки на принятое накануне Поместным Собором «Определение о правовом положении Церкви в государстве» - ответ, обозначавший категорический отказ от компромиссов с Церковью.

Церковная реакция на этот проект была выражена в письме, с которым тогда обратился в Совнарком митрополит Петроградский Вениамин.

«Осуществление этого проекта, - писал он, - угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу… Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния».

Со стороны священномученика Вениамина критика была направлена не против самого акта отделения, но главным образом против конфискации храмов и всего церковного имущества, иными словами - против планируемого ограбления Церкви. Прочитав это письмо, председатель Совнаркома В.И. Ленин наложил резолюцию с требованием ускорить подготовку окончательной редакции декрета. Официального ответа архипастырю на его обращение от Совнаркома не последовало.

Власть действует, хотя декрета еще нет

Не дожидаясь официального издания юридического акта об отделении, власти приступили к исполнению положений опубликованного проекта. Начали они с закрытия церквей придворного ведомства - Большого собора Зимнего дворца, церкви Аничкова дворца, дворцового храма в Гатчине, собора Петра и Павла в Петергофе. 14 января 1918 года заместитель наркома государственных имуществ Ю.Н. Флаксерман подписал постановление об упразднении института придворного духовенства и конфискации помещений и имущества придворных храмов. 16 января был издан приказ Наркомата по военным делам, которым военные священнослужители всех исповеданий увольнялись со службы, ведомство военного духовенства упразднялось, а имущество и денежные средства войсковых храмов подлежали конфискации. По распоряжению Комиссариата просвещения 3 января 1918 года была конфискована синодальная типография.

13 января 1918 года власти потребовали от братии Александро-Невской Лавры оставить монастырь и освободить его помещения под лазарет. Лаврское начальство согласилось разместить в обители раненых, но отказалось выполнить распоряжение об оставлении монахами монастыря. Шесть дней спустя, 19 января, в Лавру прибыл отряд матросов и красногвардейцев с распоряжением о конфискации имущества, подписанным комиссаром А. Коллонтай. Но раздавшийся набат и призывы спасать церкви привлекли множество народа, и красногвардейцы вынуждены были бежать из Лавры. Однако вскоре они вернулись и, грозя открыть огонь, попытались выгнать монахов из обители. Народ не расходился, а престарелый протоиерей Петр Скипетров, настоятель церкви святых страстотерпцев Бориса и Глеба, обратился к насильникам с мольбой остановиться и не осквернять святыни. В ответ раздались выстрелы, и священник был смертельно ранен. 21 января состоялся всенародный крестный ход из всех питерских церквей в Александро-Невскую Лавру и затем по Невскому проспекту к Казанскому собору. Митрополит Вениамин обратился к народу с призывом к умиротворению и отслужил панихиду по погибшему защитнику святыни протоиерею Петру. На следующий день при большом стечении народа сонм иереев во главе со святителем Вениамином, епископами Прокопием и Артемием отпевал священномученика Петра Скипетрова в храме, где он настоятельствовал.

«Опомнитесь, безумцы!»

«Не имеют права [враги Церкви] называть себя поборниками народного блага… ибо действуют противно совести народной»

19 января (1 февраля) 1918 года издал «Воззвание», в котором анафематствовал «безумцев» - участников кровавых расправ над невинными людьми, поднявших руки на церковные святыни и на служителей Божиих:

«Гонение жесточайшее воздвигнуто и на святую Церковь Христову… Святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московского), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (как Александро-Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержавшиеся на средства Церкви Православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия, или даже прямо в рассадники безнравственности. Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это - народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законною волею самого народа… И, наконец, власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности - над святою Церковью Православной».

Несмотря на резкие выражения, к которым прибегал Патриарх, в послании нет суждений политического характера, нет оценок нового государственного строя с точки зрения его политической целесообразности; в нем выражены лишь озабоченность положением Церкви и осуждение кровавых беспорядков. Воззвание призывало к ненасильственной защите Церкви:

«Враги Церкви захватывают власть над нею и ее достоянием силою смертоносного оружия, а вы противопоставьте им силою веры вашего всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной».

Воззвание заканчивалось грозным предостережением:

«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело: это - поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей - загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей - земной. Властию, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной».

Патриарх предает анафеме не советский строй, как поняли этот документ многие современники, а также позже церковные и нецерковные историки, а участников расправ над невинными людьми, никак не определяя при этом их политическую принадлежность.

22 января Поместный Собор, возобновивший днем ранее свои деяния после рождественских каникул, первым делом обсудил «Воззвание» патриарха и принял постановление с одобрением его содержания и призывом к православному народу «объединиться ныне вокруг Патриарха, дабы не дать на поругание веры нашей».

Издание декрета и его содержание

Слова: «Религия есть частное дело каждого гражданина» - Ленин заменил на: «Церковь отделяется от государства»

Между тем 20 января Совнарком рассмотрел уже опубликованный проект декрета, в который Ленин внес ряд поправок, так что впоследствии в советской публицистике этот акт именовался ленинским декретом, что, вероятно, призвано было наделить его ореолом своеобразной «сакральности». Поправки Ленина клонились к ужесточению его положений. Так, формулировку 1-й статьи проекта: «Религия есть частное дело каждого гражданина Российской республики» - он заменил на: «Церковь отделяется от государства», что дало основание для позднейшего изменения самого названия этого документа. В первой редакции оно было иным и скорее нейтральным: «Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах». К 3-й статье, в которой говорилось: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются», - Ленин добавил в качестве примечания следующее положение: «Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность или непринадлежность граждан устраняется». Ему же принадлежит и часть текста 13-й статьи, в которой все имущество церковных и религиозных обществ объявляется народным достоянием, а именно: «Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ».

Совнарком утвердил окончательный текст документа. Под этим актом поставили подписи члены правительства во главе со своим председателем: Ленин, Подвойский, Алгасов, Трутовский, Шлихтер, Прошьян, Менжинский, Шляпников, Петровский и управляющий делами Совнаркома Бонч-Бруевич. 21 января декрет был напечатан в газетах «Правда» и «Известия», а два дня спустя, 23 января, был опубликован официальным органом Совнаркома «Газетой Рабочего и крестьянского правительства». Это число и принято считать датой издания декрета, а вот окончательную редакцию своего наименования он получил несколько позже - 26 января, когда он вышел в 18-м выпуске «Собрания узаконений РСФСР» с названием «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», воспроизводящим текст первой и последней статьи документа.

Декрет декларировал, в частности, следующие положения:

«2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан… 4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями. 5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской республики. Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности. 6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда. 7. Религиозная клятва или присяга отменяется. В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание. 8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений».

В основном эти нормы соответствовали тем, что действовали в ту пору в некоторых государствах Запада: в США, Франции, Швейцарии, а ныне вошли в правовую систему ряда других стран в разных частях света. Принципиальная новизна советского, или, как его обыкновенно называли, ленинского декрета заключалась в его последних статьях:

«12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. 13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием».

Православная Церковь была отделена от государства, но при этом не получила прав частного религиозного общества и наравне со всеми религиозными обществами была лишена права владеть собственностью, а также прав юридического лица. До известной степени аналогичная норма содержится во французском законодательстве: акт от 1905 года, провозгласивший окончательное отделение церкви от государства и школы от церкви, узаконивал ранее проведенную в административном порядке национализацию церковного имущества, включая и самые храмы, которые при этом передавались в пользование ассоциациям верующих граждан, но эти ассоциации, иначе говоря - общины или приходы, не были, в отличие от советского декрета об отделении, лишены прав юридического лица и, соответственно, права впредь строить и иметь в собственности храмы. Таким образом, 12-я и 13-я статьи советского декрета об отделении носили беспрецедентно драконовский характер по отношению к Церкви.

Дискриминационный характер имеет и 9-я статья декрета, согласно которой «школа отделяется от церкви», ввиду того что она сопровождалась следующим положением:

«Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом».

Если, опять-таки, сравнивать это положение с соответствующей нормой французского законодательства, с особой радикальностью проводящего принцип «отделения», то оно, запрещая преподавание религии в государственных учебных заведениях, допускает его в общественных и частных общеобразовательных и высших школах, в том числе и в школах, учреждаемых и управляемых Католической церковью и другими религиозными обществами.

Не прямо дискриминационный, но откровенно недружественный характер носит и 10-я статья советского декрета 1918 года:

«Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений».

Не лишена некоей двусмысленности и 11-я статья декрета, а именно ее заключительная часть:

«Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются».

Дело в том, что впоследствии, в пору противостояния канонической Церкви обновленцам и самосвятам, применяемые церковной властью прещения по отношению к раскольникам нередко интерпретировались гражданской властью как санкции, противоречащие запрету применять наказания со стороны религиозных обществ по отношению к своим сочленам, и служили основанием для судебного преследования или бессудных, в административном порядке налагаемых, карательных мер.

Декретом 1918 года Православная Церковь была на территории советского государства исключена из числа субъектов гражданского права. Этот декрет не только ознаменовал разрыв многовекового союза Церкви и государства, но и послужил юридической подготовкой к изъятию церковных ценностей, к закрытию монастырей и духовных школ, к противоправным судам и расправам над священнослужителями и благочестивыми мирянами.

Православное духовенство и сознательные миряне, мягко говоря, без энтузиазма встретили самый акт отделения Церкви от государства, поскольку он порывал с традицией их тесного союза, но особую обеспокоенность и тревогу в церковных кругах вызвали дискриминационные статьи декрета об отделении. Возникли обоснованные опасения, что его осуществление сделает невозможной хотя бы и относительно нормальную жизнь приходов, монастырей и духовных школ.

Издание этого декрета проистекало из осознания большевистской верхушкой непримиримого идейного антагонизма атеистического мировоззрения, которое многими из большевиков исповедовалось тогда с фанатичной, квазирелигиозной ревностью, и религии, в особенности христианской веры, а ввиду православного исповедания большинства населения страны, которой они овладели, в Православной Церкви им виделся их главный противник, и с ним они готовы были бороться отнюдь не только на идеологическом поприще, но любыми средствами. В идеократическом государстве дискриминация носителей мировоззрения, противоположного тому, которому были привержены имущие власть, - явление понятное, но это была в высшей степени неудачная политика, потому что она создавала в обществе глубокий раскол, который в перспективе обрекал режим на неизбежное поражение. Изданием декрета Православной Церкви была объявлена война, и Церковь тогда приняла этот вызов.

Плоды декрета

25 января 1918 года, через день после официальной публикации декрета, Поместный Собор издал свое краткое, но вполне категорическое «Постановление по поводу декрета Совета народных комиссаров об отделении Церкви от государства»:

«1. Изданный Советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою под видом закона о свободе совести злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения. 2. Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73-му правилу святых апостол и 13-му правилу VII Вселенского Собора)».

Соборное постановление было оглашено в церквах. До 1923 года священноначалие Русской Православной Церкви в своих актах не сообразовывалось с положениями декрета об отделении, как, впрочем, и с иными актами советской власти, неправомерными с церковной точки зрения.

Крестные ходы, на которых возносились молитвы о спасении Церкви, власти разгоняли силой

По городам и селам России прокатилась тогда волна крестных ходов, на которых возносились молитвы о спасении Церкви. Крестные ходы состоялись в Москве, Нижнем Новгороде, Одессе, Воронеже и других городах. Не везде они прошли мирно. В Нижнем Новгороде, Харькове, Саратове, Владимире, Воронеже, Туле, Шацке, Вятке крестные ходы, устроенные без разрешения местных властей, вызвали столкновения, приведшие к кровопролитию и гибели людей. В Солигаличе массовые расстрелы участников крестного хода состоялись несколько дней спустя после его проведения. Всего, по данным официальных советских источников, с января по май 1918 года попытки верующих защитить церковное достояние привели к гибели 687 человек.

Между тем положения зловещего декрета конкретизировались и дополнялись вытекающими из них либо ужесточающими их инструкциями и распоряжениями. 1 (14 февраля) 1918 года впервые в Петрограде учет населения стал вестись органом записи актов гражданского состояния (ЗАГСом). Затем ЗАГСы стали открываться повсеместно. Их образование сопровождалось изъятием приходской и епархиальной документации и передачей ее в эти учреждения. 24 августа 1918 года Наркомюст разослал «Инструкцию по проведению в жизнь декрета от 23 января 1918 года», которой местным советам предписывалось в течение двух месяцев изъять всё церковное имущество и денежные средства, хранящиеся «в кассах местных храмов и молитвенных домов, у церковных старост, казначеев, приходских советов и коллективов, у настоятелей храмов, у благочинных, у епархиальных и уездных наблюдателей церковно-приходских школ… в бывших духовных консисториях, в капиталах епархиальных архиереев, в Синоде, в Высшем Церковном Совете, в так называемой “патриаршей казне”». Храмы и богослужебные предметы разрешалось выдавать в пользование «общинам верующих» по описи. Кредиты, выделенные ранее на преподавание религии в школах, приказано было немедленно закрыть, так как «ни одно государственное и иное публично-правовое установление не вправе производить преподавателям религии каких-либо выдач денежных сумм как за настоящее, так и за истекшее с января месяца 1918 года время».

Последовал запрет преподавания Закона Божия и в частном порядке, хотя декретом это допускалось

В феврале 1918 года Наркомпрос упразднил должности законоучителей всех вероисповеданий. В августе 1918 года Наркомпрос потребовал закрыть домовые церкви при учебных заведениях. В том же месяце были закрыты все духовные учебные заведения, их здания передавались в ведение местных советов. Разрешено было лишь открывать на церковные средства богословские курсы с обучением в них совершеннолетних лиц, но воспользоваться этим разрешением из-за острой нехватки средств было крайне затруднительно. За изгнанием законоучителей из общеобразовательных школ последовал запрет преподавания Закона Божия вне школы - в храмах, а также в частных квартирах и на дому, хотя по тексту декрета обучение религии в частном порядке допускалось.

Декрет об отделении Церкви от государства затруднял существование всех религий и конфессий в советском государстве, но особенно тяжелый удар он нанес по Православной Церкви, которая в прошлом состояла в тесном союзе с государством. Впрочем, положение некоторых религиозных общин в первые годы советской власти расценивалось самими этими общинами как более благоприятное, чем оно было раньше. Так, в январе 1919 года вышел декрет Совнаркома РСФСР «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям», согласно которому от воинской повинности освобождались меннониты, духоборцы и толстовцы. Некоторое время эта льгота распространялась также на баптистов и пятидесятников.

Баптисты встретили издание декрета об отделении Церкви от государства с одобрением. Их вполне удовлетворяла декларированная декретом свобода совести, изъятие указаний о вероисповедании граждан из официальных документов, введение гражданской регистрации актов гражданского состояния. Критически они восприняли лишь одно положение декрета - о лишение религиозных организаций прав собственности и прав юридического лица. И все же первые 12 лет, прошедшие после издания декрета, баптисты называли впоследствии своим «золотым веком». За эти годы число баптистских общин выросло многократно. Массовые репрессии не миновали их лишь в 1930-е годы.

Декрет действовал в советском государстве почти до самого конца его существования и только постановлением Верховного Совета РСФСР от 25 октября 1990 года был объявлен утратившим силу. Аналогичные акты вышли тогда и в других союзных республиках накануне краха СССР.

Светское государство — государство, появившееся в результате отделения церкви, которое регулируется на основе гражданских, а не религиозных норм; решения государственных органов не могут иметь религиозного обоснования. Законодательство светского государства может соответствовать (полностью или частично) религиозным нормам; «светскость» определяется не наличием противоречий с религиозными установками, а свободой от таковых.

СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ РСФСР

ДЕКРЕТ

ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА И ШКОЛЫ ОТ ЦЕРКВИ

1. Церковь отделяется от государства.

2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.

3. Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются.

Примечание. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.

4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями.

5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики.

Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.

6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей.

Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда.

7. Религиозная клятва или присяга отменяется. В необходимых случаях даётся лишь торжественное обещание.

8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений.

9. Школа отделяется от церкви.

Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.

10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах, и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений.

11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются.

12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.

13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ.

Взяв власть, большевики начали активную борьбу с Православной Церковью. Протоиерей Георгий Митрофанов в своей книге «История Русской Православной Церкви» приводит такие факты.

В момент, когда судьба власти еще была неясна, наряду с вроде бы необходимыми для власти законами, принимались законы, прямого отношения к политической ситуации не имевшие, но касавшиеся Церкви. Это удивительное желание уже в первые месяцы дать почувствовать Церкви, что она воспринимается как враг, что она должна сдать все свои многовековые позиции, это - особенность правления большевиков, которая, конечно же, говорит об их нарочитом антицерковном настрое.

11 декабря 1917 года появляется декрет народного комиссара просвещения, для пущей убедительности подписанный Лениным, который конфискует у Церкви все учебные заведения. Теперь уже не просто церковно-приходские школы передают министерству просвещения, оставляя там возможность преподавания церковных предметов, теперь ликвидируется все: Духовные Училища, Духовные Семинарии, Духовные Академии. Они просто прекращают все свою деятельность. Здания, имущество, капиталы - все подлежит конфискации. Декрет практически ликвидировал возможность существования системы духовного образования в России. Это был удар не только по системе духовного образования, но и огромная экспроприация материальных богатств Церкви.

17-18 декабря 1917 года принимаются декреты, касающиеся вопросов брачного законодательства. В соответствии с этими декретами законным признается только гражданский брак. Регистрация рождений, браков, разводов и смертей ведется только государственными органами. Это было очень серьезное изменение всей общественной морали. Это означало, что отныне все многочисленные канонические основания для заключения и расторжения брака из русского общества выбрасываются. Процедура брака и развода становится максимально упрощенной. Супруги приходят, платят небольшую пошлину, и они разведены; или наоборот: приходят и вступают в брак, будучи двоюродными братом и сестрой, будучи людьми, незаконно расторгнувшими свой предыдущий брак.

В России произошло в это время то же, что произошло во Франции во время революции в начале 90-х годов XVIII века. По стране прошла огромная волна разводов, заключений и расторжений новозаключенных гражданских браков. Был нанесен колоссальный удар по семейной морали. Всем вам знакомо явление беспризорщины. Это дети тех, кто погиб во время Гражданской войны, умер во время эпидемий и от голода. Безусловно, было очень много детей, которые потеряли родителей таким образом, но немалую роль в том, что у нас появились беспризорники, сыграло и то, что семья была разрушена. Беспризорниками становились незаконнорожденные, внебрачные дети.

Большевики были, конечно же, догматиками. Они считали возможным реализовать коммунизм так, как о нем говорил манифест Маркса и Энгельса, быстро и прямолинейно. Начинается политика военного коммунизма. Мы обычно говорим о ней в связи с экономикой, но ведь эта политика касалась и других сторон общественной жизни. В манифесте говорилось о ликвидации не только собственности, не только религии, но и семьи. Воспитание становится общественным. Ведущие деятели большевистской партии пишут статьи, в которых говорится о необходимости заменить семейное воспитание детей общественным воспитанием.

Уже в начале 20-х годов у нас будут строиться дома нового типа. Вспомните известный дом «Слеза социализма» на Троицкой улице (ныне улица Рубинштейна). Он был построен таким образом, что семьи имели лишь спальни. Столовые, гостиные были общими. Практика коммунальных квартир была не только результатом хронического жилищного кризиса, но и попыткой воспитывать нового человека, который создается обществом.

Была поставлена задача ликвидировать семью, ликвидировать брак. Коллонтай, человек не второстепенный в большевистском руководстве, писала статьи поразительные. Она писала о том, что буржуазный брак, основанный на религии, должен уступить место свободному союзу любящих друг друга людей, что вступление в брак должно основываться на личной приязни и (очень интересная формулировка) должно способствовать улучшению биологического уровня потомства. Социализм всегда приходит к натурализму, что национал-социализм, что интернационал-социализм. Всерьез ставился вопрос о том, чтобы, когда кончатся гражданские войны, заменить семейное воспитание детей общественным, поэтому семья была не нужна, она должна была отмереть. Ни в одной стране мира такого страшного удара по семейной морали, как в России, не наносилось. Последствия этого удара мы с вами ощущаем до сих пор.

Декрет о свободе совести

20 января 1918 года, как раз в момент открытия второй сессии Поместного Собора, появился декрет, отменяющий все государственные дотации и субсидии Церкви и духовенству с 1 марта 1918 года. Требование Собора, которое предполагало, что государство будет финансировать церковную жизнь, аннулировалось, и Церковь должна была существовать только на свой счет.

20 января 1918 года был принят декрет о свободе совести в церковных и религиозных обществах, который должен был стать законодательной основой в политике большевиков по отношению к Церкви. Этот декрет больше известен как декрет об отделении Церкви от государства. Декрет этот имел очень большое значение, поскольку обозначал полный переворот в церковно-государственных отношениях в России. Он был основным законодательным актом этого рода вплоть до 1929 года, когда было принято новое законодательство.

Этот декрет обсуждался на заседании Совета Народных Комиссаров. Готовили его проект несколько человек: нарком юстиции Стучко, нарком просвещения Луначарский, нарком юстиции Красиков, профессор Рейснер (юрист, отец комиссара Ларисы Рейснер, жены Раскольникова) и священник-расстрига Галкин. Духовенство уже тогда, увы, начинает давать кадры гонителям Церкви в качестве консультантов. Проект был подготовлен в конце декабря 1917 года и с поправками одобрен совнаркомом. На заседании совнаркома присутствовали: Ленин, Боголепов, Меньжинский, Трутовский, Закс, Покровский, Штейнберг, Прошьян, Козьмин, Стучко, Красиков, Шляпников, Козловский, Вронский, Петровский, Шлихтер, Урицкий, Свердлов, Подвойский, Долгасов, Маралов, Мандельштам, Петере, Мстиславский, Бонч-Бруевич. Это еще, так называемый, «коалиционный» состав: тут есть левые эсеры. Так что, документ вышел, что называется, из «святая святых» советского правительства. Рассмотрим этот документ подробнее.

Церковь отделяется от государства.

В пределах республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.

Действительно, хорошо, если не будут издаваться законы, которые дают привилегии на основании вероисповедной принадлежности, но обратите внимание на начальную часть: «...которые бы стесняли или ограничивали свободу совести». Здесь вводится это понятие «свободы совести», с юридической точки зрения, весьма размытое. Права религиозных объединений, вероисповеданий - это нечто конкретное, а свободная совесть - это нечто, совершенно размытое. А раз так, то юридический документ подобной размытостью своих формулировок открывает возможность для любого произвола.

Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.

Это качественно новый момент. Закон Временного правительства все же предусматривал упоминание в документах или вероисповедания, или вневероисповедного состояния.

Действия государственных или иных публичных правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами и церемониями.

Понятно, о чем идет речь. Под религией здесь, прежде всего, подразумевается православная вера. Конечно, было бы странно сопровождать заседания совнаркома молебном или коллегию ВЧК - панихидой. Правда, забегая вперед, можно сказать, что религиозная символика и религиозная атрибутика у большевиков все равно возникнут.

Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан и советской республики... Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.

Вдумайтесь в эту абракадабру: «постольку поскольку». Что с юридической точки зрения значит: «Они не нарушают общественного порядка»? Крестный ход идет по дороге, он уже нарушает общественный порядок - транспорту не проехать, и неверующим людям не пройти своей дорогой, посторониться нужно. На таком абсурдном уровне со ссылками на этот закон и предъявлялись потом претензии на местах. На то, что веками у нас общественный порядок не нарушался религиозными обрядами, внимания не обращалось. Декрет приравнивает такого рода действия к попойке или драке, нарушающим общественный порядок. Но самое-то главное здесь другое - юридическая расплывчатость, которая позволяет на местах органам власти делать все, что угодно, ссылаясь на это «постольку поскольку». А что за меры, которые они могут принимать? Ничего не конкретизируется. Можно делать абсолютно все, что сочтут нужным местные органы власти, хотя закон-то общероссийский; местным властям дается санкция делать все, что угодно, если они сочтут, что какое-то религиозное действие нарушает общественный порядок.

Никто не может, ссылаясь на религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятие из этого положения под условием замены одной гражданской обязанности другой в каждом отдельном случае допускается по решению народного суда.

Имея в виду, что «народный суд» у большевиков представлял собою по существу не орган суда, а орган расправы, можно представить, как он будет решать эти вопросы. А главное, что это игнорировалось уже с лета 1918 года, когда, например, стали осуществлять принудительную мобилизацию в Красную армию, и могли мобилизовывать даже духовных лиц. Здесь не идет речь о трудовой повинности и проч. Ведь что такое трудовая повинность? Когда представители «эксплуататорских классов» лишались карточек, а это означало, что они лишались хлеба насущного, потому что купить что-либо в городах в условиях военного коммунизма было невозможно (все распределялось по карточкам). Они могли получить какой-то паек лишь при условии, если какой-нибудь престарелый профессор, отставной генерал, или вдова какого-нибудь государственного чиновника отправится рыть окопы. И только тогда они получали какой-то кусок хлеба, кусок воблы. Вот что такое «трудовая повинность». Трудовая повинность позволяла властям ставить людей неугодных в положение заключенных, перевозить их с места на место и содержать их в очень тяжелых условиях. Все это распространялось, естественно, и на духовенство. А народный суд мог в каких-то случаях заменить одну трудовую повинность другой.

Религиозная клятва или присяга отменяются. В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание.

Это не так существенно, если государство отказывалось от религиозного освящения своих деяний.

Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью, отделами записи браков и рождений.

Эти акты хотело прибрать к рукам еще Временное правительство, сделали это большевики, и это было вполне обосновано, с их точки зрения.

Школа отделяется от Церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных, общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.

Сравните это с соответствующим пунктом определения о правовом положении Церкви. Все общее образование противопоставляется образованию религиозному. Замечательная формулировка «частным образом» предполагает то, что и богословские учебные заведения существовать не могут. Священник может прийти к кому-то или пригласить к себе кого-то частным образом и чему-то там поучить, а вот собраться группе священников, богословов и открыть учебное заведение (не государственное, а частное) оказывается, исходя из этой формулировки, невозможным. Действительно, когда были закрыты в 1918 году Духовные Семинарии и Духовные Академии, возобновить деятельность богословских учебных заведений, хотя бы как не государственных, было чрезвычайно сложно.

Все церковные религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах и не пользуются никакими преимуществами, ни субсидиями, ни от государства, ни от его местных автономных самоуправляющихся установлений.

Всякая финансовая помощь Церкви со стороны государства прекращается и она прекратилась с марта 1918 года формально, по соответствующему закону. Приведем еще один пункт, он очень лукавый.

Принудительное взыскание сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускается.

На практике это давало местным органам власти очень широкие возможности. Можно было на любом молебне, при такой формулировке, обнаружить принудительное изымание денег. Вы собрались, молитесь по какому-то нарочитому поводу, и люди вам жертвуют, значит, вы у них деньги изымаете. Точно так же и плата за требы.

Достаточно было прихожанину не сойтись со священником в цене за крещение или отпевание, как он совершенно спокойно, ссылаясь на этот закон, мог обращаться в государственные инстанции и говорить, что священник у него вымогает деньги.

Никакие церковные религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.

Эта система у нас была до 1989 года. Обратите внимание на слово «никакие». До революции приходы не имели права юридического лица и права собственности, но могли иметь эти права другие церковные учреждения, здесь же все это отменяется.

Все имущества существующих в России церковных религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания, предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются по особым постановлениям местной и центральной государственной власти в бесплатное пользование соответствующих религиозных обществ.

Даже то, что еще практически не конфисковано, уже является не церковным. Должна была произойти инвентаризация всего того, что у Церкви есть, а местные власти потом могли в отдельных случаях что-то пока оставить Церкви, а что-то сразу забрать.

Нежелание Церкви что-то отдать рассматривалось как сопротивление исполнению общероссийского закона, как бы это имущество у Церкви ни появилось. Все это сразу же - государственная собственность и обречено на изъятие.

Таков был декрет о свободе совести.

24 августа 1918 года появилась инструкция к декрету, которая предусматривала конкретные меры его проведения в жизнь. В этой инструкции говорилось о том, что в приходе ответственность за все возлагается на группу мирян численностью в 20 человек. Так появились «двадцатки», и это была мера, совершенно продуманная. Подрывалась власть настоятеля, власть священника на приходе, и, более того, он ставился под контроль мирян, этой двадцатки, потому что она несла ответственность за любые действия священнослужителя, которые могли не понравиться властям, и тем самым вынуждены были его как-то контролировать. Естественно, что на группу мирян влиять было гораздо легче, чем на священника. Одного мирянина можно было вызвать и сказать, что его лишат карточки, если он будет делать не то, что нужно, другого можно будет лишить дров, третьего отправить на трудовую повинность.

Переложение ответственности на двадцатки уже летом 1918 года предполагало разделение внутри прихода, противопоставление настоятеля мирянам и воздействие на приходскую жизнь через этих самых мирян, в число которых, конечно же, могли попадать люди, связанные с властями.

10 июля 1918 года первая советская конституция своей 65-й статьей объявляла духовенство и монашествующих нетрудящимися элементами, лишенными избирательных прав, а дети их, как дети «лишенцев», лишались, например, права поступления в высшие учебные заведения. То есть, уже первая рабоче-крестьянская конституция ставила некоторые социальные группы, в том числе и духовенство, в категорию людей бесправных. И это на уровне высшей государственной власти.
Часть 15. Об усилении научно-атеистической пропаганды среди молодежи (1959 г.)
Часть 16. Рассказ протоиерея Николая Иванова «Случай на улице»
Часть 17. Особенности пастырского служения в Русской Православной Церкви в условиях господства атеистической идеологии

Автор: Илья Новиков
Наш местный Егор Кузьмич очень хорошо знал историю нашего села. И вот в праздник Казанской иконы Божией Матери, 21 июля, собралось немало слушателей нашей и соседних деревень на очередную лекцию в читальном зале библиотеки, которая чудом уцелела после распада Советского Союза

Автор: игумен Тихон (Полянский)
Среди многих уголков великой России теперь прославлена исповедниками веры и Клинская земля. Сейчас далеко не обо всех ее подвижниках можно рассказать подробно. Составление канонических житий святых, сбор воспоминаний и свидетельств - дело ближайшего будущего. Пока же известия скупы и отрывочны, в материалах к канонизации новомучеников обычно публикуются краткие биографические досье, основанные на документах следственного дела. Порой трудно бывает отыскать даже фотографии, имеется только тюремное фото, сделанное перед расстрелом. Сами протоколы допроса далеко не всегда отражают подлинные слова святых мучеников, поскольку преследовалась задача "подверстать под статью" показания арестованных.

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт " ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.